Документализм как существенный элемент современной отечественной "малой прозы" : на примере творчества чеченских писателей и преимущественно А.А. Айдамирова

• Автор: Чукуева, Зарема Нажмудиновна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Махачкала
• Количество страниц: 158 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

Глава I. СПЕЦИФИКА И РАСПРОСТРАНЕНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОГО НАЧАЛА В ПРОЗЕ

§ 1. Документ как источник форм художественного

осмысления событий

§ 2. Пределы документальности и ее варианты в прозе

Глава II. ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ НАЧАЛО И ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ МАЛОЙ И СРЕДНЕЙ ЧЕЧЕНСКОЙ ПРОЗЫ (на примере творчества Абузара Айдамирова)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
В настоящее время документальные произведения занимают важное место как в общероссийском литературном творчестве, так и в творчестве чеченских писателей. Документализм характерен для произведений второй половины XX века. Документальные произведения встречаются в произведениях Шолохова М., Смирнова С., Субботина В., а также в произведениях национальных авторов (Айдамиров А., Айбаева И., Ахмадова М., Гунаева И., Закриева И.).
Необходимо отметить что понятие «документализм» используется в литературе, свойственной произведениям «малой прозы» (рассказы, очерки, мемуары).
Мы считаем, что сегодня существует большое количество проблем, связанных с жанрово-стилевым своеобразием документальной литературы. Ко всему же, необходимо отметить, что и по сей день остается неразрешенным вопрос о сущности понятия «документализм» в литературе.
Интенсивному распространению документалистики в зарубежном и русском словотворческом процессе XIX - XX вв. оказали содействие и помогли активно действовавшие в литературе художественные технологии, понимание необходимости тщательного изучения мироздания, осмысление значимости персонализма, индивидуализма и личности в период введения в оборот культурной жизни социума обязательных шаблонов. Достоверность и приближенность к реальности описываемого гарантирует неуклонное внимание читателя.
Действительно, для XX века война и революция оказываются крепким
и слитым клубком конфликтов, цельным организмом противоречий, общим
комплексом вопросов, как общественно-политических, идеологических, так и
духовно-моральных, психологических. Как принято думать, советское
искусство пыталось решить этот глобальный вопрос революционным путем,
западное - с помощью войны. По мнению П. Топера, «По ком звонит

колокол» - один из немногих примеров «пересечения» этих двух тенденций, что связано, очевидно, и с тем, что здесь впервые в пределах одного художественного произведения непосредственно встретились немецкий фашизм и русский социализм [140; 35].
Во второй половине двадцатого века, документальные произведения стали занимать приоритетные позиции как во всесоюзном литературном процессе (М. Шолохов, С. Смирнов, И. Девин и другие), так и в национальных литературных произведениях, а частности в литературах Северного Кавказа. Вопросы, связанные с эволюцией такого понятия как «документализм» требуют не только теоритического, научного и методологического обоснования, в документально - художественных произведениях нового историзма и тайной истории (крипто история) как формы художественного авторского мышления.
Изначально, кажется, что документальная проза, документальная литература и беллетристика являются полярными. В беллетристике сюжетная линия, действия несуществующих героев, диалоги занимают существенное пространство повествования.
Во второй - отсутствие всего названного, одни авторские наблюдения и медитации. Но эта полярность оказывается лишь видимой. В серьезном искусстве ситуация противоположна: в литературе «вымысла»
прослеживается (и ощутимо) автор («образ автора»), в «документальной» — ощущается снова авторская - и очень своевольная - группировка «реального» материала. И потому появление героя-журналиста в свое время в советской литературе было не случайно.
Смена журналистом роли автора-рассказчика на образ автора-
рассказчика произошла вследствие внедрения приема персонификации в
журналистские тексты, которое наблюдается в практике советских масс-
медиа. Отождествляя, идентифицируя себя с тем или другим индивидом или
группой людей, человек вольно или невольно воспроизводит их действия, их

России. Действующими лицами предпочитаются отечественные купцы, уже состоятельные, и начинающий, лишь грезящий о потенциале стать когда-либо «негоциантом».
Портрет имеет возможность сосредоточиться на присущих герою телодвижениях и позах, жестах и мимике, выражении лица и глаз. Уже внешность классической героини Элен (Л.Н. Толстой) свидетельствует о том, что природа характера порочна, как безнравственны некоторые оголенные части тела. Здесь можно предположить подтверждение определения М.Бахтина, считающего характером «такую форму взаимоотношения героя и автора, которая осуществляет задание создать целое героя как определенной личности, причем это задание является основным: герой с самого начала дан нам как целое, с самого начала активность автора движется по существенным границам его» [4; 150]. Поэтому в подтверждение этому определению отметим, что лицо и плечи героини Л.Н. Толстого, пусть прекрасные, но порочные по критериям дореволюционной духовности, убедительно иллюстрируют выявляющуюся по ходу развития сюжета неискренность ее натуры. Тем самым такой портрет доказывает бахтинское утверждение о том, что характер «воспринимается как момент характеристики героя, несет характерологическую функцию, все сводится и служит ответу на вопрос: кто он» [4; 150]. Одновременно с аналогичным истинным вовлечением в душевную сферу индивида словесное творчество в нужной степени владеет необходимыми конструкциями ее виртуального постижения, при которых внешние качества, признаки, положения, жесты, выражения лица, голосовые тональности действующих персон являются выраженными приметами того, что происходит в их сердцах. Таким образом, штудируемый авторами и вместе с ними, - читателем, - лирический персонаж синхронно обнаружен снаружи.. Однако хотя портрет основывает неизменный, устойчивый комплект специфических качеств некоторого «наружного индивида», он все-