Диалектика преемственности в северокавказской поэзии : На примере балкарской поэзии

• Автор: Жабоева, Екатерина Ахматовна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Нальчик
• Количество страниц: 403 с.

ГЛАВА IV. ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЭЗИЯ И К. КУЛИЕВ

4.1. Связь поэзии К.Кулиева с творчеством

Миколы Бажана

4.2. Внутренняя близость национальных особенностей в

лирике Гарсиа Лорки и К. Кулиева

ГЛАВА V. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТРАДИЦИЙ И

НОВАТОРСТВА В СЕВЕРОКАВКАЗСКОЙ ПОЭЗИИ

5.1. Значение традиций русской литературы в совершенствовании

творческих возможностей балкарских поэтов

60-90-х годов

5.2. Концепция обогащения семантико-структурных

особенностей поэтического текста
5.3. По пути духовного единства (о северокавказской лирике 70-80-х г.г.)
5.4. Лирика К.Отарова в контексте русской и восточной поэтической мысли
5.5. Роль русского языка в расширении субъективных возможностей балкарских поэтов
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Актуальность темы исследования. Диалектика преемственности в литературе является одной из центральных проблем развития словесного искусства. Обоснование процесса перехода темы, идеи, образной системы, поэтической манеры от предшественника к преемнику, пути этого движения, изменения, происходящие на поэтическом поле конкретного автора, результаты этого сложного процесса - тема нашего исследования.
Она всегда была актуальной и рассматривается видными учеными, историками русской литературы. В центре их внимания - важные этапы исканий, находок, плоды ученичества, жизненность поэтической силы и ее высшее содержание. Принцип осмысления преемником традиций «учителя», определенная переориентация своего места в литературном процессе и совершенствование найденных ориентиров на пути усвоения и отталкивания - в таком аспекте исследуется диалектика преемственности и в балкарской поэзии.
Обращение исследователей к ней углубляет процесс познания литературного развития, расширяет его границы, делает ученого современником разных эпох. «Вмешиваясь» в творческий процесс той или иной эпохи, он (исследователь) познает художественный мир автора, становится свидетелем его формирования как мастера слова и его влияния на последователей.
Изучение художественных явлений прошлого и настоящего, установление «родственных» отношений в духовной жизни разных народов способствует познанию многообразных путей освоения искусства слова. Усвоение связей, взаимодействий, уровней подлинной учебы или, наоборот, прямых заимствований является школой для динамического развития национальных литератур.
Каждый автор, извлекая уроки мастерства у своих учителей, неизменно формирует свою художественную концепцию, совершенствует свой художественный метод, создает индивидуальную лабораторию жизни системы образов, углубляет уровень самопознания лирического героя.

Ориентируясь на специфику произведений своих учителей, у ученика появляются новые формы осмысления действительности, преображается характер изобразительно-выразительных средств, приобретает новые грани поэтическая мысль.
Степень научной разработанности проблемы. Изучение
художественных поисков автора на всех этапах его жизненного пути, его связей с творческими традициями инонациональных мыслителей, выявление
специфики его эволюции, выявление круга интересов конкретного, того или иного автора с литературным процессом предшествующей и последующей эпохи позволяет заглянуть в «построение» литературной лаборатории. Исследовательская работа позволяет выяснить специфику преломления «инородного» и какой уровень сформировался в результате этого духовного контакта.
Проблема диалектики преемственности в литературе является центральной многочисленных исследований по истории новой и новейшей русской литературы Д. Д. Благого, в частности, его труда «Диалектика литературной преемственности». Утверждение Благого, что «историческая преемственность составляет одно из необходимых условий плодотворности всякого литературно-художественного творчества», базируется на не требующей доказательств истине, что любой автор, талантливый ли он, одаренный, обязательно имеет учителя (учителей), у которого учится, от творений которого отталкивается, вбирает его поэтические манеры, преломляет мотивы.
Исследование творчества конкретного автора устанавливает, какие идеи и традиции наследует творчество изучаемого автора, что он «переделал». Прав Д. Д. Благой, утверждая, что «непосредственный исторический преемник Ломоносова Державин смог выбиться на свой, особый творческий путь только в результате прямого и осознанного отталкивания от своего великого предшественника, гений которого он неизменно высоко ценил и без художественных достижений которого не смог бы стать тем, кем он стал -крупнейшим поэтом допушкинского периода русской литературы» [23: 248].
не». В «Тахире и Зухре» бейты постепенно «уступают» место катрену (четыре стиха). Возможно, подобные переходы в сочетании стихов подсказаны Кязиму природой языка. Общеизвестно, что термин «строфа» по-гречески (поворот) означал часть текста, певшегося... между двумя поворотами. Бейты в пении гармонию не создают (да и вряд ли их можно петь), а катрен ложится на музыку. Следует отметить, что такие повороты в построении стихотворных размеров, наряду с несомненным влиянием восточного поэта, говорят о творческой самобытности балкарского поэта.
В тексте «Тахира и Зухры» есть такое напоминание: «В те далекие времена большая любовь считалась безумием. Уединение влюбленных считалось позором, недопустимой ошибкой».
В «Лейли и Меджнуне» шейх амиритов, когда пришёл сватать Лейлу за сына, услышал жгучие слова отца девушки: «Ты говорил весьма красноречиво, // Но пусть судьба решает за меня. Могу ль сидеть у жгучего огня, // Не опаливши нашей дружбы честной? Твой сын прекрасен, и родство мне лестно, // Но он для нас не родич и не друг, Он счастья не внесет в семейный круг. // Он одержим безумием и болен». Эти композиционные моменты, несколько трансформированные у Кязима, характеризуют и время. Особое сходство у поэтов не в способе передачи нравственных устоев эпохи. Для Низами - она более чем стихия, это мораль века, для Кязима - далекое прошлое, он это знает, но не принимает и в канву своего произведения не вплетает.
Фитначыны къул жасагьын бер, Кязим, Интригану отдай холопскую дань, Кязим,
Хыйлачыны хауле итлей кёр, Кязим, Жулика гони как распутную собаку, Кязим,
Бу дунияда сюиген жолун кесгеннге В этом мире преграждающем путь любви,
Налат бере, ийман бла ёл, Кязим! Умри, Кязим, проклиная их.
(с. 169) (построчник наш - Е.Ж.)
Это об Арапе - сплетнике, завистнике, скандалисте, возмутителе, предателе и угоднике. Такого «арапа» у Низами нет, но там «безумие как милость Аллаха». Кязимовский Арап тоже «милость Аллаха», но с особой страстью приносить страдания людям.
По милости Аллаха, лишенные возможности соединиться в любви, герои