Диалог в русской романтической прозе 30-х годов XIX века (А.А. Бестужев-Марлинский, В.Ф. Одоевский)

• Автор: Пронина, Валентина Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1985
• Место защиты: Ленинград
• Количество страниц: 225 c. : ил

ГЛАВА I. Диалогическое начало в прозе А.А.БестужеваМарлинского 30-х годов .
1. Диалог героев в повестях 30-х годов (функции и структура)
2. Система повествования в прозе А.А.Бестуже-ва-Марлинекого 30-х годов и драматизация
жанра
Глава II. Диалог в прозе В .Ф.Одоевского 30-х годов
1. Функции и структура диалогов героев в повестях 30-х годов
2. Система повествования в прозе Одоевского
30-х годов в аспекте проблемы драматизации
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Диалог и его роль в художественной прозе давно привлекают внимание исследователей. Сегодня можно с полным правом говорить о том, что советское литературоведение имеет серьезные достижения в разработке теории диалога и методологии его изучения. Наиболее существенные теоретические вопросы, связанные с диалогом, а также конкретно-историческая и жанровая специфика его форд рассматривались в работах М.М.Бахтина, А.И.Белецкого, В.В.Вино-градова, Г.О.Винокура, Л.Я.Гинзбург, Ю.М.Лотмана, В.В.Одинцова,
В.В.Федорова и других исследователей.
Но диалог в русской романтической прозе никогда не был предметом специального изучения, хотя те или иные отдельные его особенности отмечались в научной литературе (В.В.Виноградовым, Ф.З. Кануновой, Н.Н.Петруниной, В.В.Одинцовым, А.П.Чудаковым). Между тем обстоятельное исследование форм и фуйкций диалога в произведениях романтиков-прозаиков представляет несомненный теоретический и историко-литературный'Интерес. Такое исследование позволит обогатить наше представление об одном из важнейших исторических "этапов” в развитии диалогической формы как таковой, об этапе, подготовившем композиционное, стилистическое, смысловое выделение диалога из повествования, что имело принципиальное значение для становления русской художественной прозы.
В 30-е годы XIX в. процесс принципиального размежевания функций диалога и повествования совершился, как известно, в реалистической прозе Пушкина35. Но вместе с тем перестройка исторически
35 Подробнее см. об этом в работах В.В.Одинцова /193 и др./. Здесь - и далее все сноски даются прямо в тексте о указанием номера в

первичных функций диалога, свойственных так называемому иллюстративно-повествовательному (или информативному) диалогу, в нечто более сложное происходила также и в романтической прозе, составлявшей основную массу прозаической литературы этих лет. А усложнение роли диалога влияло здесь, в свою очередь, на изменение его традиционной структуры. Формирование этих тенденций было подготовлено в известной мере предшествующим развитием эпического диалога, особенно в сентиментальной и раннеромантической (главным образом декабристской) прозе. Ведущим жанром этой прозы была повесть.
Общую структурно-функциональную характеристику диалога в художественной прозе ХУШ - начала XIX в. находим у В.В.Одинцова.
О диалоге в прозаических жанрах ХУШ в. исследователь пишет: "Диалог играл ту же роль, что и авторское Повествование. Автор по соображениям литературной условности вкладывал часть информации в уста персонажей. Диалог мог иллюстрировать, пояснять какую-нибудь авторскую мысль. И формально-стилистически, и структурно, и содержательно диалог не выделялся из авторского повествования, V/ принципиально лежал с ним в одной плоскости. Эта иллюстративноповествовательная одноплановость... растворяла формы диалога в повествовании. Редкие реплики связывались не между собой, а чаще всего соотносились с авторским повествованием. Прямая, косвенная речь, простой обобщенный пересказ и другие способы обобщенной передачи речей персонажей:, пестро смешиваясь, формировали диалог первых русских романов. Функциональная одноплановость диалога и
списке литературы и страницы цитируемого издания. При необходимости даются дополнительные сведения об источнике, том обо-- значается римской цифрой.

менья порождает людей, подобных Границыну: "Таковы все мы, рожденные на границе двух веков ... восемнадцатый нас тянет за ноги к земле, а девятнадцатый - за уши кверху. Не разберешь, право, что мы такое? ни рыба, ни мясо, ни Европа, ни Азия. На прошлое мы недоумки, в настоящем недоросли, а в будущем яедоверки..."
/70, П, с.220-221/.
Позиция Правина в диалоге пассивна, он уступает своему оппоненту в знании реальных законов светского общества. Наивность суждений Правила позволяет Границыну иронизировать над ответами и доводами собеседника, не отвергая, однако, его правоты безусловно. "Бывает, что связь, начатая минутною прихотью, очищает огнем своим сердца и переливается в долгую, бескорыстную страсть, готовую на все жертвы, выкупающую все заблуждения, страсть, которая бы сделала честь любому рыцарю средних веков и любому человеку во всех веках. Я, не верующий ни в невинность мужчин, ни в верность жен, я сам..." /70, П, с.220/ - это признание ротмистра выявляет внутреннюю нецельность позиции Граяицына, образуя своеобразный противовес его активной роли в диалоге.
Иначе, чем в предшествующих диалогах, развивается здесь мотив противостояния главного героя свету. В разговоре с княгиней Верой после поединка и в диалоге с противником на дуэли позиция Правина в отношении нравов света выражена более "жестко", уверенно и определенно. В разговоре с Границыным оппозиция героя свету выступает скорее в эмоциональном варианте ("0, свет, свет! ты даже из самой невинности делаешь новый порок..." - 70, П, с.220). Жесткость противопоставления несколько ослабляется, связь героя и среды представляется более сложной, намечая тенденцию к "мотивированной связи человека с миром", когда личные переживания персонажа обретают общественный характер /137, с.60/. Мотив противо-