Соотношение родственных мотивов в "Маленьких трагедиях" и лирике Пушкина

• Автор: Лоскутов, Андрей Иосифович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 187 с.

1. Введение

2. Глава I. «СКУПОЙ РЫЦАРЬ» И ТЕМА ВЛАСТИ

В ПУШКИНСКОЙ ЛИРИКЕ

3. Глава II. “КАМЕННЫЙ ГОСТЬ” В ЕГО СООТНОШЕНИИ

С ЛЮБОВНОЙ ЛИРИКОЙ ПУШКИНА

4. Глава III. "МОЦАРТ И САЛЬЕРИ" В СООТНОШЕНИИ С

ТЕМОЙ ПОЭТА И ПОЭЗИИ В ЛИРИКЕ ПУШКИНА

5. Глава IV. “ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ” И ТЕМА ПИРА

В ЛИРИКЕ ПУШКИНА

6. Заключение

7. Литература

СООТНОШЕНИЕ РОДСТВЕННЫХ МОТИВОВ В «МАЛЕНЬКИХ ТРАГЕДИЯХ» И ЛИРИКЕ ПУШКИНА
Актуальность работы.
Предметом исследования является нахождение взаимосвязи между ключевыми темами "Маленьких трагедий" (1830) и основными мотивами пушкинской лирики1.
Актуальность данной темы обусловлена следующими обстоятельствами.
А. Каждая из четырех трагедий, созданных в начале переломного для Пушкина этапа творчества (первая болдинская осень), соотносится с одним из основных мотивов пушкинской лирики: "Скупой рыцарь" - с темой власти; "Каменный гость" - с темой любви; "Моцарт и Сальери" - с темой творчества (получившей свое конкретное лирическое воплощение в теме поэта и поэзии); "Пир во время чумы" - с темой и мотивом пира.
Б. В свою очередь, сами трагедии, как было многократно прослежено, представляют собою пушкинскую философию послеантичной истории Европы, где "Скупой рыцарь" соответствует Средневековью, "Каменный гость" - Ренессансу, "Моцарт и Сальери" -Просвещению, а "Пир во время чумы", не привязанный к конкретной
1 Этих проблем отчасти касаются: Винокур Г.О., Якубович Д.П. в VII томе ПСС А.С.Пушкина, Асасіітіа, 1937. Благой Д.Д. Мастерство Пушкина. М., 1955. Нусинов И.М. История литературного героя. М., 1958. Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Н.Новгород, 1994. Степанов Н.Л. Лирика Пушкина. М., 1959.
эпохе, обобщает катастрофический механизм их смены в мотиве "гибельного пира" - так или иначе явленного в каждой из трагедий
Таким образом, можно сказать, что в "Маленьких трагедиях" ключевые мотивы пушкинской лирики обрели: а) драматическую; б) историческую логику.
В. В то же время драматургия каждой из "Маленьких трагедий" и драматургия перехода от одной "трагедии-эпохи" к другой имеет глубоко лирическую подоплеку. Как справедливо отмечает А.Кузьмина, во всем корпусе программных произведений Пушкина 1830-х годов "Маленькие трагедии" наиболее тесно связаны с лирикой.2 В чем же состоит их лиризм?
Путь ключевых героев "Маленьких трагедий" пронизан раскаянием и ностальгией. Гуан, подъезжая к Антониеву монастырю, испытывает угрызения совести в отношении погубленной им Инезы и втайне тоскует о ней. Отравленный Моцарт навсегда оставляет в душе и совести Сальери вечно-укоризненные звуки Кецшет'а. В "Пире во время чумы" песни Мэри и Вальсингама на чумном пиру объединяет скорбь не только по умершим близким, но и чувство вины перед ними3. Герои лирически погружены в свое греховное прошлое.
Это прошлое, однако, имеет исторический характер. Очевидна сквозная преемственность обстоятельств трех "исторических" трагедий цикла.
1 Лотман Ю.М. Типологическая характеристика реализма позднего Пушкина // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1988. С. 133-134.
2 Кузьмина А.Г. Лиризм “Маленьких трагедий” А.С.Пушкина // Русская поэзия XIX в. и ее отношения с прозой. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1990. С. 26,
Агранович С.З., Рассовская Л.П. Роль сказочного сюжета в изображении исторического процесса в трагедии A.C. Пушкина "Скупой рыцарь" // Содержательность художественных форм. Куйбышев, 1986. С. 33.

омрачались". Своим богатством Лукулл не высасывает соки из мира, а наоборот, питает его.
В-третьих, именно наследник, аналог Альбера, выступает в роли жалкого безродного ростовщика. Подобно Соломону, он "знобим стяжанья лихорадкой", “бледнеет и трясется”, “как ворон, к мертвечине падкой”:
Уже скупой его сургуч Пятнал замки твоей конторы;
И мнил загресть он злата горы В пыли бумажных куч (Ш, 347).
Наследник, с одной стороны, повторяет Альбера - “Я сам вельможа буду тож”, а с другой - наследство поможет ему именно в воровском и ростовщическом промысле: “Теперь мне честность трын-трава! // Жену обсчитывать не буду, // И воровать уже забуду // Казенные дрова!".
Наследник целиком подобен и другому упоминаемому в трагедии “заимодавцу жадному” - грядущей смерти Лукулла, которая, ’’...как втершийся с утра // Заимодавец терпеливый, // Торча в передней молчаливой, // Не трогалась с ковра”.
Если “на Бароновых похоронах // Прольется больше денег, нежли слез”, то по выздоровлении Лукулла (символически определяемом словом “воскрес”) “...друзья //В ладони хлопая ликуют; // Рабы как добрая семья // Друг друга в радости целуют”.
Чтобы защитить свое достояние от сына, Барон должен преодолеть смерть как одномерное физическое время - стать “демоном” и “сторожевой тенью”, стать неотделимым от золота. Слившись с золотом, вобрав в себя его магию и одушевив его собою, Филипп тем самым должен стать живой золотой статуей. Но вобрать в себя волшебную силу золота - значит