Проза русского зарубежья и России в ситуации постмодерна

• Автор: Тихомирова, Елена Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Иваново
• Количество страниц: 442 с.

Оглавление
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. РЕАЛИСТЫ ПРОЗА В СИТУАЦИИ ПОСТМОДЕРНА

ЧАСТЬ Г. "РОМАН ОТЪЕЗДА" (Д.Савицкий, С.Юрьенен,

Ю.Милославский, Б.Кенжеев и др.)

Роман об отъезде; набоковская традиция

Другие варианты "прозы небытия"

Эмиграция и метрополия

ЧАСТЬ II. "РОМАН-МУЗЕЙ” (А.Битов)

Факт и фикция; "реальность" в романе

Фикциональность и фикции: герой, роман, традиция как проблема

Рама как текст .•
ГЛАВА 2. ПАМЯТЬ И ЛИТЕРАТУРА
ЧАСТЬ I. ПАМЯТЬ КАК ТВОРЧЕСТВО (Б.Хазанов)
Путь к идее памяти как творчества
"Антивремя": память как хаос
"Нагльфар в океане времён": новый образ прошлого
Развитие идеи памяти как творчества
Эссеистика
ЧАСТЬ II. ПАМЯТЬ И ИГРА (С.Соколов)
"Игра" и "хаос" в "Школе для дураков"
"Между собакой и волком" как "пограничный феномен"
История как игра языка: "Палисандрия"
ЧАСТЬ III. ПОЭТИКА ПАМЯТИ В РОССИЙСКОЙ ПРОЗЕ
Память и судьба (М.Харитопов)
История и игра в российской литературе
ГЛАВА 3. ЛИТЕРАТУРА ПОДВОПРОСОМ: "НЕИЗОБРАЗИМОЕ"
ЧАСТЬ I. МЕТАФИЗИКА ПРОТИВ ЛИТЕРАТУРЫ (Ю.Мамлеев и др.)
До отъезда
Роман "Московский гамбит"
Метафизика против литературы
ЧАСТЬ II. "ПУСТОТА" И ЛИТЕРАТУРА (В.Пелевин)
Буддийский контекст
В реалистическом ключе: "мифологии" массовой психики
Литературная игра
Версии соотношения планов
Роман "Чапаев и Пустота"
ЧАСТЬ III. МИСТИКА ITA ЯЗЫКЕ ЛИТЕРАТУРЫ (Н.Садур и др.)
ГЛАВА 4.КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО, ТЕКСТ
ЧАСТЬ I. ПОИСКИ ЯЗЫКА
Взаимодействие культур как факт и тема. Язык как родина
Диффузия языков
Полимедиальность: дополнительные каналы коммуникации
ЧАСТЬ II. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Интермедиальность
Ещё раз об отношении к набоковскому "пре-тексту"
Библиотека-родина и эмиграция из русской литературы (М.Безродный)
ЧАСТЬ III. РОССИЯ: ЗА ПРЕДЕЛЫ ПИСЬМА (А.Слаповский,
Н.Садур и др)
Мотивы отречения от письменного слова: первое приближение
Соблазн немоты и недоверие к слову вообще
Литературное повествование и фольклорный жанр
ГЛАВА 5. ЭКСПЕРИМЕНТЫ С ФОРМУЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ
ЧАСТЬ I. РАБОТА В ЖАНРАХ ТРИВИАЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
(Ф.Незнанский)
Константы жанра. Контекст тривиальной литературы
Контекст прозы эмиграции
Жанровые переменные. Литература эмиграции и метрополии
ЧАСТЬ II. ИРОНИЯ И ЗАНИМАТЕЛЬНОСТЬ (Б.Кенжеев и др.)
"Иван Безуглов" как произведение ТЛ
... как "аутентичное" произведение
... как "филологический роман". Контекст российской литературы..
ЧАСТЬ III. РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ И ЭЛИТАРНОСТЬ
(Л.Гиршович и др.)
Приёмы ТЛ
Тривиальное и интеллектуальное
О фабуле в российской литературе
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Проблемы литературы русского зарубежья
Один и тот же вопрос всплывает в спорах о русской зарубежной литературе с момента её возникновения и до наших дней. Он порождается пореволюционными заявлениями эмигрантов о «выброшенной» из России русской литературе,'возвращается в пессимистических прогнозах середины 20-х о судьбе литературы эмиграции, задаётся в «ультимативной» (а на деле провокативной) форме на рубеже 70-80-х: «Одна или две русских литературы?»1, принимает академическое выражение в размышлениях последних лет о феномене литературы русского зарубежья: является ли она замкнутой системой, каким контекстам принадлежит
В заострённой формулировке (которая возвращается, в том или ином виде, практически на каждом очередном историческом витке) это вопрос о том, создала ли эмиграция «литературу», в буквальном смысле. Живой нерв вопроса, скрытый смысл возврата, вновь и вновь, к старым спорам - рефлексия над творческим потенциалом эмиграции. Строго же литературоведческий смысл продолжающихся по сей день обсуждений - проблема специфики наследия русского зарубежья, проблема, которую можно решить, конечно, лишь обращаясь к контекстам (и задаваясь вопросом о мере обособленности литературы русского зарубежья в том или ином литературном или культурном контексте).
Разумеется, радикальная постановка вопроса («одна или две литературы» и т.п.) сегодня «не ко двору», выглядит анахронизмом2. На рубеже 80-90-х годов в литературоведении утвердилось представление о единстве пореволюционной русской литературы, пусть она и видится неоднородной - сложной многоуровневой разветвлённой системой (тут есть и, так сказать, зеркальная гладь поверхности, и подводные течения, и боковые «рукава» потока)3. В этой системе выделялись: «официозная» советская литература; «разрешённая» оппозиционная литература; существующий в своих координатах андерграунд, «вторая культура»; далее - «потаённая» (в разной степени «потаённая»: написанное в стол, «репрессированное» - арестованное или уничтоженное, самиздат, тамиздат...), книги, приходившие к читателю в виде «возвращённых» начиная с конца 80-х (во мно-
не сразу - а когда наконец пишет, то не указывает обратного адреса;- даже не звонит, находясь совсем рядом, «за шутовской границей, на расстоянии десяти секунд, которые требуются на набор междугородного номера - и тарифы на удивление низки»122.) Подоплёка парадоксального поведения - в «психологии». Последняя, опять-таки, показательна: Гость признается, что боится «воскрешения», то есть органического вхождения в «нормальную, ежедневную жизнь»123; он как бы всё ещё движется по инерции смерти, обременённый избытком опыта умирания, при недостатке опыта жизни, как бы чувствует себя охваченным «летейской стужей», очень медленно отогревается, и едва ли не сопротивляется теплу жизни. В итоге все разрешается эффектно-символичной сценой: Гость оказывается перед могилой той, к которой ехал, похоронена же она на горе с символичным названием Гора Надежды.
У других авторов разлуку мотивируют перемены в настроениях. У Юрье-нена на суть дела намекает символика сновидений: во сне Ивана Иносельцева руки Аннаиг «обрастают шерстью и когтями и впиваются в его плоть»124. Женщина в романах об отъезде изначально - символ «рая», его обитательница-Ева. Судя по её новому облику, происходит радикальная переоценка «потустороннего» мира. Коротко говоря, он кажется теперь ужасающе приземлённым.
7) Разлука / утрата как неизбежный сюжетный ход переплетается с «мотивом спадающей пелены» (освобождения от связанных с заграницей всевозможных проектов, вообще от иллюзий). Так, один из героев Милославского избавляется от утопических диссидентских мечтаний изменить режим, сказав за границей правду «подробнее, резче», - вместо этого работает переводчиком для трех фирм (в романе, впрочем, именно это вьнодно отличает героя от тех диссидентов, которые выбрали на всю жизнь Службу-По-Специальности Активного Борца). Желанный «рай» заграницы предстает комфортным для плоти, не более
того (у Юрьенена знаком приземления мечтаний становится «необычный дере-

вянный склеп» - национальная бретонская кровать в доме Аннаиг ). Вообще же, на Западе, как и в России, обнаруживается немало сил, одержимых «волей к смерти», мечтающих «процесс самоистребления» сделать массовым, отправить население собственной страны «скопом в небытие»126 (западные левые в «Вольном стрелке», новофранцузские сепаратисты «Аркадии»-Канады у Кенжеева).