Поэтика прозы Андрея Платонова

• Автор: Баршт, Константин Абрекович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 453 с.

Введение

1 .((.Структура художественного мира

1.1."Третья реальность": “вещество существования”

1.2. Тело Земли и тело человека

1.3. Антропософский слой в прозе Платонова

1.4."Энергетический принцип" в поэтике Платонова

1.5. Символика энтропии: «неподвижность», «скука» и «пустота»

1.6. Семантический ряд земли: «почва», «глина», «песок», «пыль»

1.7. Семантический ряд воды: вода, влажность, сухость

1.8. Солнце и «база человека»

1.9. Температурный ряд: «тепло», «холод», «жара»

1.10. Звуковой ряд: симфония, песня, гул, безмолвие
2.0. Пространственно-временные категории
2.1. Символика ландшафта: впадина, яма, овраг, котлован
2.2.Символика стены
2.3. Символика гроба
2.4.Точка, плоскость, объем, «генеральная линия»
2.5.Безвременье, время и вечность. Морфология апокалипсиса
3.0. Концепция человека в прозе А.Платонова
3.1. Принцип витаморфизма в поэтике Платонова
3.2. Человек, животное, растение, минерал
3.3. Ступени бытия: бодрствование, усталость, сон и смерть
3.4. Грамматика позы
3.5. Символика родины и дома
З.б.Музей вечной памяти
Заключение
Примечания
Библиография

Введение
Проблема изучения поэтики Андрея Платонова находится в сфере внимания литературоведения с момента возвращения его текстов к читателю, то есть начиная с 1960-х годов; при жизни писателя и в 1950-ые годы социальноидеологический фактор почти полностью вытеснял филологическое отношение к платоновским произведениям. Особую роль в формировании интереса к этой научной теме сыграли работы первых исследователей его творчества -Л.Шубина, Е.Толстой-Сегал, В.Васильева, Н.Полтавцевой, В.Свительского,
С.Бочарова, В.Скобелева, В.Чалмаева и др. Благодаря их усилиям все очевиднее становился тот факт, что без глубокого изучения прозы писателя как единого целого нельзя составить полноценное представление о смысловом значении и художественной структуре его отдельных произведений.
Одновременно становилось ясно, что творчество Андрея Платонова относится в числу наиболее крупных явлений отечественной и мировой литературы XX века, репрезентируя широкий спектр вариантов самоосуществления человека в мире, за каждым из которых видится определенная этикоонтологическая модель; этот характерный для художественного мира писателя набор отношений человека к Мирозданию реализован в поэтическом строе его произведений. Русская литература всегда отличалась чуткой реакцией на любые изменения самоощущения человека в мире. На первый план в новых художественных системах выдвигались литературные герои, предлагающие свой, нестандартный вариант ответа на “вековечный вопрос” о смысле и цели жизни на Земле. Эти характерные для творчества писателя идеологические модели могут быть обнаружены в художественной структуре его произведений и на уровне сюжета, и в характерах персонажей, но особенно ярко они выступают в особенностях его художественной символики и в свойствах синтагматики и парадигматики его поэтического языка. Изучение набора характерных для

художественного мира писателя структурных связей оказывается важным условием научного описания языка платоновской прозы.
За последние тридцать лет в этом направлении было сделано немало. Определенную лепту в формирование устойчивого исследовательского интереса к поэтическому языку Платонова внесли работы, выполненные средствами историко-биографического литературоведения (О.Ласунский), культурноисторические описания (Х.Гюнтер, Э.Маркштейн), психоаналитические исследования (Л.Карасев, Э.Найман), историко-культурные интерпретации (А.Павловский, Т.Лангерак), осмысление наследия Платонова как философа (А.Киселев, Л.Карасев), инженера (Е.Таубман), православного мыслителя (Е.Антонова), описание идеологических связей писателя с предшествующей традицией (Н.Дужина, Ш.Любушкина, С.Семенова), вскрытие мифологических корней его произведений (Е.Касаткина), анализ эстетических взглядов писателя (Н.Малыгина), описание связей между разными слоями творческого наследия писателя (В.Верин), социально-философских взглядов писателя и его героев в свете традиций утопического жанра (М.Геллер, А.Мерк, М.Золотоносов). Особенно ценными для нас являются работы, в которых, в той или иной литературоведческой парадигме, предпринималась попытка имманентного анализа поэтики одного текста или группы произведений Платонова.
Первая попытка обозначить такого рода тезаурус платоновских поэтических знаков принадлежит Л.Шубину, работа которого проложила путь ко всем дальнейшим исследованиям в этом направлении, включая и данное. В последующем эти усилия были поддержаны работами отечественных и зарубежных ученых; ценные описания художественной символики и поэтического строя прозы писателя, пространственно-временных и вещественно-онтологических параметров картины мира, представленной в его произведениях, все чаще стали появляться в 1990-ые годы, вытесняя популярные ранее литературнофилософские эссе и свободные интерпретации. Особенно большой вклад в изучение этой темы сделали Е.Толстая-Сегал, Н.Корниенко, А.Кретинин,

только доступно человеку, но и является главным его достижением, путем приложения не умозрительных, а непосредственно физических усилий к тесному энергетическому обмену с Веществом, отданию ему себя: чем более полно он отдает себя «земле» — тем в более полной форме ему и откроется -истина. Позитивный пафос, владевший умами многих русских интеллигентов 1920-х гг. (например, П. Флоренского), оказался органическим продолжением пресловутой «русской мечтательности» (Ф. Достоевский), требующей от человека активности в сознательном движении к «Красоте-Добру-Истине». Умозрительное решение проблемы связано с метафизической моделью Вощева (ЧА, с. 100), которая оспаривается концептом Чиклина о физикоэнергетическом преображении «вещества земли».
Согласно этому подходу, любая логическая формулировка, созданная человеком, ограниченна, ибо создана априори ограниченным существом. Взятая за пределами своих возможностей и поля применимости, она немедленно обращается в «ложь и заблуждение». Эту мысль писатель точно сформулировал в своей «книжке»: «Каждая истина действительна в пределах» (ЗК, 20, с. 227). Истина заключена в тотальной и неограниченной способности «вещества» к пластичности и любым метаморфозам, в зависимости от свойств формирующего вещи и явления Континуума. Поэтому «истина всегда сама на себя не похожа» (ЗК, 11, с. 145). «Сокровенный человек»— значит «истинный человек». Понятие о сокровенном проясняется репликой Платонова: «Истина — всегда тайна, очевидных истин нет» (ЗК, с. 17). С другой стороны, человек — живая истина, потому что истина заключена в самом веществе существования («Котлован»), В «Счастливой Москве» Платонов делает следующий шаг: истина кроется в человеческом теле как высшем достижении «вещества» на пути к своему совершенству. «Сарториус наслаждался Москвой независимо от ее поведения; он уже полюбил ее как живую истину и сквозь свою радость видел ее неясно и неверно» (СМ, с. 33).