Личный опыт в лирике Пушкина и проблема построения биографии поэта

• Автор: Сурат, Ирина Захаровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 59 с.; 20х14 см

Настоящий доклад — обобщение результатов исследований, проводившихся автором на протяжении двадцати лет; эти результаты представлены в монографиях “Жил на свете рыцарь бедный...” (М., 1990), “Пушкинист Владислав Ходасевич” (М., 1994), “Жизнь и лира. О Пушкине” (М., 1995), “Пушкин: биография и лирика” (М., 1999), в комментариях к произведениям Пушкина в подготовленных нами изданиях, а также в нескольких десятках работ, опубликованных в 1984 — 2001 гг. в научных сборниках и периодической печати.
Актуальность исследования. В конце XX века пушкинистика подошла к моменту синтеза, в ней назрела необходимость и возможность создания обобщающих трудов по результатам ее полуторавекового развития; к их числу, наряду с новым Академическим собранием сочинений, Пушкинской энциклопедией, Летописью жизни и творчества, относится и целостная синтетическая биография Пушкина, до сих пор у нас отсутствующая — речь идет о таком жизнеописании поэта, идеальная задача которого — приблизиться к пониманию его внутренней биографии, его судьбы и смысла пройденного им пути; такая задача была осознана еще первым биографом Пушкина П.В. Анненковым, но только сейчас пушкиноведение подходит к ее решению. В наших работах дается теоретико-методологическое обоснование внутренней биографии Пушкина и исследованы переломные моменты в становлении его мировоззрения.
д В изучении мира пушкинской поэзии также настал переломный момент, когда результаты отдельных исследований должны сложиться
в дцельную картину; мы сдсредоточили свое внимание на тех лирических произведениях Пушкина, через которые проходят линии внутреннего развития — некоторые из них до сих пор оставались в тени, но другие же ключевые хрестоматийные стихотворения должны быть прочитаны заново, в живом и полном контексте пушкинской биографии и./творчества. Все более актуальным становится взгляд на лирику Пушкина как на “автентичное свидетельство содержания его духовной жизни”1 и, следовательно, как на первый по значению строительный материал его жизнеописания,
Актуальность нашей темы состоит прежде всего в том, что ее разработка приближает пушкинистику к созданию связной картины его пути, к целостному осмыслению феномена Пушкина в единстве биографии и творчества.
Научная новизна исследования определяется и конкретным анализом произведений, и разработкой новых теоретикометодологических проблем. Ряд пушкинских стихотворений в наших работах впервые получил внятное прочтение в широком творческом и биографическом контексте; это “Легенда” (“Жил на свете рыцарь бедный,..”), которой посвящена отдельная монография, стихотворения “На Испанию родную...” (редакторское название “Родрик”), “Чудный сон мне Бог поедал...”, “Кто из богов мне возвратил...”, “Когда владыка ассирийский...” — всем им посвящены специальные статьи. В научный оборот введены новые сведения о датировках и источниках этих стихов, об истории их создания; благодаря всестороннему детальному исследованию текстов на расширенной фактографической основе эти стихи приобрели теперь значение узловых точек внутреннего развития Пушкина. Таким образом, в его биографию вписаны новые события, важнейшим из которых должен считаться духовный кризис весны — лета 1835 г., выявленный в цикле статей автора этого доклада.
1 С.Л. Франк. Религиозность Пушкина // Пушкин в русской философской критике. М., 1990. С. 383.
вопросов в осмыслении этого последнего шага — как согласуется его решимость убить противника с тем “высокорелигиозным настроением”, которое отмечал П.А.Плетнев у Пушкина за несколько дней до смерти68. Одно дело — подвергнуть пушкинский поступок какой-либо внешней оценке, юридической или моральной (один из характерных примеров такой оценки — приговор Вл. Соловьева: “Пушкин убит не пулею Геккерна, а своим собственным выстрелом в Геккерна”69), другое дело — попробовать понять его нравственный смысл изнутри. Пушкин был человеком своей эпохи и человеком дворянской крови, и дуэль была для него не преступлением, а честным способом борьбы за правду. В его сознании дуэль была противоположна убийству: убийство — подлость, выход на дуэль — благородный поступок честного дворянина (см., например, письмо к
Н.Н.Пушкиной от 18 мая 1836 г.). Можно называть такое отношение к дуэли “дворянским предрассудком”, далеким от христианских заповедей, но другого отношения у Пушкина быть не могло. Сам характер дуэли на Черной речке определялся не только личным героическим складом Пушкина, но и теми представлениями о смысле дуэли, которые сложились в России и были у Пушкина в крови. Как показал Я.А.Гордин, в России, в отличие от европейских стран, дуэль воспринималась как “судебный поединок, а не как ритуальное снятие бесчестия”70 — поэтому русская дуэль была кровавой; дуэлянт в России выходил на поединок не столько для того, чтобы смыть с себя оскорбление, сколько для того, чтобы судить противника праведным судом и покарать его.
Даже близким друзьям — Жуковскому, Вяземскому,
А.И.Тургеневу — поведение Пушкина казалось агрессивным и
68 А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 295.
69 ВлСоловьев. Судьба Пушкина//Пушкин в русской философской критике. С. 36.
10 Я.А.Гордин. Право на поединок. Л., 1989. С. 443.