Художественный мир прозы С. Кржижановского

• Автор: Моисеева, Елена Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 184 с.

СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Концепция мира и человека в творчестве С.Кржижановского

1.1. От личности писателя - к его миросозерцанию

1.2. Логика эстетического освоения «странной реальности»

1.3. Мышление как содержательный и структурный центр прозы С.Кржижановского

ГЛАВА II. Хронотоп, герой и сюжет в художественном мире С. Кржижановского

2.1. Хронотоп

2.2. Герой
2.3. Сюжет
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
БИБЛИОГРАФИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Долгое время имя С. Кржижановского было известно лишь узкому кругу специалистов - искусствоведов и историков театра, знавших его как автора парадоксальных исследований драматургии Шекспира и Шоу, как одного из создателей нашумевшего в 20-е годы спектакля таировского Камерного театра «Человек, который был Четвергом». Немногие литературоведы припомнят изданную в 1931 году небольшим тиражом книгу Кржижановского «Поэтика заглавий».
В академической «Краткой литературной энциклопедии» Кржижановский представлен прежде всего как сценарист, драматург и переводчик, в сведениях о нем отсутствуют даже названия оригинальных прозаических произведений, являющихся сегодня «визитной карточкой» писателя: «Кржижановский Сигизмунд Доминикович (30. 1. (11. 2). 1887, Киев, - 28. 12. 1950, Москва) -русский советский писатель. Окончил юридический факультет Киевского университета. Начал печататься в 1910. Опубликовал работы о творчестве У. Шекспира, Б. Шоу, А. П. Чехова, А. Н. Островского, а также своеобразные философские новеллы и очерки (в журнале «Тридцать дней»). Написал несколько пьес, оперных либретто и театральных инсценировок («Тот третий», «Суворов», «Кола Брюньон», «Человек, который был Четвергом» и др.) и сценарии фильмов «Праздник св. Иоргена» (1930, режиссер Я.А.Протазанов) и «Новый Гулливер» (1935). Переводил Б.Шоу, А.Мицкевича, Ю.Тувима,

С.Жеромского и других. Неопубликованные произведения Кржижановского хранятся в ЦГАЛИ и в филиале литературного музея «Никитинские субботники» (Краткая литературная энциклопедия 1966, С.823).
Между тем в 20-30-х годах, по воспоминаниям А.Арго, «в литературных и окололитературных кругах много говорили о Сигизмунде Доминиковиче Кржижановском, поэте, прозаике, драматурге, критике, эссеисте и текстологе, человеке великой образованности, замечательном лекторе...» (Арго 1990, С.529). Как писатель С.Кржижановский пользовался довольно прочной известностью: об этом свидетельствует хотя бы то, что его не обошел своим вниманием знаменитый мастер фотопортрета М. Наппельбаум, выбиравший в качестве моделей авторов исключительно состоявшихся.
Личность С. Кржижановского привлекала внимание многих авторитетнейших современников - писателей, философов, литературоведов, театральных деятелей, с которыми он был связан дружескими и творческими узами, которым читал свои произведения «в узком кругу». Среди них М.Волошин, А.Грин, М.Левидов, А.Мариенгоф, А.Арго, В.Асмус, А.Таиров, С.Василенко, Н.Бердяев, В.Вернадский, А.Северцов, М.Булгаков (с последним Кржижановский был знаком еще до приезда в Москву, оба - уроженцы Киева).
О том, каким виделся современникам масштаб дарования С.Кржижановского, можно судить по мемуарам и сохранившимся архивным документам. Показателен в этом смысле отзыв Георгия Шенгели: «писатель-фантаст, «прозеванный гений», равный по дарованию Эдгару По и Александру

вещей. Он сознавал это и выразил в таком техническом афоризме: «Мой годный мотор стучит вхолостую, потому что нет приводных ремней» (Семпер (Соколова) 1997, С.91).
Н.Семпер (Соколова) вспоминает, что одним из любимых слов Кржижановского было слово «затиск», в котором концентрировалась вся его тоска по свободе мысли, вся горечь автора без читателя. Это же слово, по мнению мемуаристки, удивительным образом характеризует и самого писателя, раскрывает трагическую противоречивость его натуры: «Однажды в минуту откровенности С. Д. произнес: «Как-то я стоял на мосту через Яузу, смотрел на реку и повторял: «Яуза, Яуза, Я...уза, я...узок; я - узок». Наверное, я узок, многого не понимаю, не принимаю. Звуковая ассоциация подсказала мне это». Я была согласна в душе, но промолчала сперва, потом стала опровергать, а сама думала: он не причастен к сущности естества, к целостности мира, оттого не понимает многого, а люди не понимают его. Замкнут на себе. Мне казалось, что причина его невзгод коренится в эгоцентризме. Затиск давил не только снаружи, он душил его изнутри» (Семпер (Соколова) 1997, С.90).
Драматическую раздвоенность личности писателя отмечает и его ближайший друг, жена А. Бовшек: «Он всегда нуждался в тепле и никогда не умел его удержать» (Бовшек 1994, С.506). По воспоминаниям А.Бовшек, С.Кржижановскому были не свойственны какие-либо внешние проявления чувств, в нем велика была потребность оградить свой внутренний мир от посягательств, сохранить в неприкосновенности то, что дорого, важно, ценно: