Основные аспекты творческой эволюции Ю. М. Лотмана-литературоведа : Иконичность, пространственность, мифологичность, личностность

• Автор: Ким Су Кван
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 150 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА

“В начале была «иконичность»”: искусство как «иконический знак»

ГЛАВА

Путь к “пространству”: художественный текст как «пространство»

ГЛАВА

“Мифологичное”: «мифологичность» как культурный механизм

ГЛАВА

“Личностное” в Семиосфере: семиотическая система как «личность»

ВМЕСТНО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

“Возможна ли семиотическая наука?” - между структурализмом и постструктурализмом
ЛИТЕРАТУРА (Труды Ю. М. Лотмана) СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Введение
Суммарное освещение исторических судеб российского литературоведения XX века пока остается актуальнейшей задачей для нынешних исследователей. В отличие от первой четверти XX века, когда, накануне общественно-политического поворота 1930-х годов, был достигнут своего рода апогей литературоведческих усилий, исторический путь литературоведения второй половины XX века до сих пор не удается описать более или менее систематизированно. Несомненно, что для решения этой задачи, прежде всего, необходимо целостное постижение творческого наследия каждого из исследователей, бывших главными величинами этого весьма сложного и динамичного периода, таких, как М. М. Бахтин, Д. С. Лихачев, Ю. М. Лотман и др.
Ю. М. Лотман - одна из самых ярких личностей в истории российских гуманитарных наук второй половины XX века - стал известен, прежде всего, как создатель и организатор тартуско-московской семиотической школы, название которой навсегда останется в интеллектуально-научном наследии XX века. К концу века уже сама по себе школа начала привлекать пристальное внимание исследователей, и на протяжении последнего десятилетия, с уходом из жизни Лотмана, она все чаще и чаще становится объектом исследования.
Возникшая при этом первая волна мемуаров участников тартуско-московской школы, которые с неизбежностью, наряду с «зарисовкой» своих впечатлений, носят характер «самометаописания» своего прошлого, дала исследователям возможность рефлективного изучения этого мощного и весьма любопытного во всех своих проявлениях историко-культурного явления.
1 Были сначала опубликованы (в несколько иной подборке) в тартуской газете «Aima mater» и в «НЛО» (1993, № 3), а потом в книге «Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа» (М., 1994. С. 265-351). Прошлое школы увидено глазами основателей-идеологов (Ю. М. Лотман, Б.

В своей статье, определяя тартускую школу 1960-годов как своего рода «семиотический феномен», Б. М. Гаспаров выделяет такие ее основные черты, как «утопическое мышление», «стремление к абсолютному синтезу», «тотальное мышление», «преобладание общей цели над частными «эмпирическими» интересами», наличие «начертанного плана» и т. д.2 За характеристиками подобного рода стоит более общее утверждение, которое можно выразить так: основные принципы школы, которые в течение более чем двадцати лет считались эффективным филологическим оружием, прекратили свое активное существование и отныне принадлежат «истории» науки. Иными словами, «утопия 1960-х годов больше не существует в чистом виде»,3 и, соответственно, научная перспектива школы как типичное воплощение «духа» шестидесятых навсегда покинула центральное место среди прочих гуманитарных направлений вместе с уходом самой «героической эры структурализма».
При этом основное внимание направлено на то, чтобы вскрыть единство структуры мышления разных методологических установок школы и представить их на метауровне как некую единую систему, выразившую дух своего времени, который запечатлевает «сциентизм», по сути, восходящий еще к традиции научного позитивизма. Таким образом, тартуско-московская школа как таковая выступает в качестве своего рода культурного «текста», который подлежит рефлективной интерпретации и в этом отношении имеет характер предмета структурного метаописания.
Ф. Егоров, Б. А. Успенский, В. Н. Топоров), преемников и продолжателей (С. Ю. Неклюдов, Ю. И. Левин), свидетелей и современников, наблюдавших семиотический бум из своего «угла» (выражение М. Л. Гаспарова), внутренних оппонентов (Б. М. Гаспаров, А. М. Пятигорский), наконец - глазами чутких бытописателей (Г. А. Лесскис, Т. В. Цивьян).
Гаспаров Б. М. Тартуская школа 1960-х годов как семиотический феномен // Ю. М. Лотман и тартуско-московская школа. М., 1994. С. 279-294.
3 Гаспаров Б. М. Там же. С. 294.

темы. <...> В ряде работ, следуя гипотезе Сепира — Уорфа, подчеркивалось и исследовалось влияние языка на различные проявления человеческой культуры. В последнее время Э, Бенвенист подчеркнул, что только естественные языки могут выполнять метаязыковую роль и в этом отношении занимают совершенно особое место в системе человеческих коммуникаций. Однако представляется спорным, когда автор в этой статье предлагает только естественные языки считать собственно семиотическими системами, определяя все остальные культурные модели как семантические - не имеющие собственного упорядоченного семиозиса и заимствующие его из сферы естественных языков» (1971,486).
Несмотря на то, что за этим замечанием прямо следует утверждение о роли естественного языка как «структурного «штампующего устройства»» в системе культуры,54 тем не менее трудно переоценить значение этого замечания. Здесь Лотман не только сознательно дискутирует с общепризнанным мнением о исключительной возможности естественного языка (и его структуры) функционировать как метаязык для моделирования различных явлений культуры, но и практически ставит вопрос о существовании и функционировании «другого метаязыкового моделирования» для культуры, которое «имеет собственный упорядоченный семи-озис, не заимствованный из сферы естественных языков».
Конечно, было бы ошибкой полагать, что подобное, довольно «гипотетическое» предположение о существовании «другой модели культуры» сразу и непосредственно приводит Лотмана к его известному утверждению позднего периода о том, что «культура строится на основе двух первичных языков», то есть для создания культуры «необходимо наличие как минимум двух разных языков и их
взаимная непереводимость в реальном функционировании». Но в то же время есть 54 «Культура должна иметь внутри себя структурное «штампующее устройство». Его-то функцию и выполняет естественный язык. Именно он снабжает членов коллектива интуитивным чувством структурности, именно он своей очевидной системностью (по крайне мене, на низших уровнях), своим преображением «открытого» мира реалий в «закрытый» мир имен заставляет людей трактовать как структуры явления такого порядка» (1971, 487).