Н. В. Гоголь и русский авангард

• Автор: Клягина, Лариса Рудольфовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 215 с. : ил

Введение.
Глава 1. Эстетика "двух реальностей " и ее религиозные истоки в художественном мире Гоголя и в искусстве авангарда.

1.1. Проблема религиозности Гоголя.

1.2. Эстетическая реальность в художественном мире Гоголя и в искусстве авангарда.

1.3. "Негативная антропология" Гоголя и русского авангарда.

1.4. Тип художника.

Глава 2. Н.В. Гоголь в искусстве авангарда.

2.1 Гоголь и Шагал: поэтика сдвигов и деформаций.

2.2 Принципы драматургии Гоголя и театральная эстетика Мейерхольда.

Заключение.

Библиография

Приложение

Введение.
Актуальность работы.
Настоящая работа посвящена исследованию творчества Н.В. Гоголя, одного из самых сложных и загадочных русских писателей, в контексте авангардного изобразительного и театрального искусства XX века. Прочтение Гоголя через призму авангардного искусства позволяет открыть новые грани в личности и творчестве художника и увидеть, сколь неисчерпаемы возможности диалога с ним.
Проблема Гоголь и XX век уже была поставлена в итоговой работе А. Белого "Мастерство Гоголя", где он установил органическую связь гоголевской традиции е поисками русской культуры первых десятилетий XX века. Но в монографии А. Белого, так же, как и в работах Е. Замятина, А. Ремизова, анализируется влияние Гоголя на литературный процесс начала века. В современных исследованиях именно этот подход становится ведущим. A.C. Янушкевич, В. М. Паперный, М. О. Чудакова, наследие Гоголя соотносят с творчеством писателей начала XX столетия: М. Булгаковым, М. Зощенко, Д. Хармсом, J1. Добычиным, К. Ватиновым, А. Платоновым. П. М. Бицилли в статье "Проблема человека у Гоголя" отмечает, что, обращаясь к творчеству Гоголя, "русские формалисты" игнорировали "двуплановость" всех произведений зрелого Гоголя. "И все же, -считает П. М.. Бицилли, - заслуга формалистов в том, что, не ставя себе вопроса об истинном содержании гоголевских вещей,

они, утверждая принцип адекватности формы и содержания, тем самым подвели к более или менее правильной постановке того вопроса, который был вне поля их зрения. Собственно к этому мог бы подвести уже сам Гоголь, если бы его читали без предубеждений и с большим вниманием".
Однако влияние Гоголя не ограничивается лишь литературным пространством. В статье Е. Замятина "О синтетизме" (1922) истоки живописи Юрия Анненкова видятся писателю в повести Гоголя "Нос". В главе "Гоголь и Мейерхольд" А. Белый расширяет границы влияния Гоголя, вводя его в контекст театральной культуры. Видимо, Гоголь воспринимался не только как "великий Мастер прозы"2, но и как личность, как мыслитель, чей сложный и противоречивый духовный опыт был востребован в начале XX века русской культурой в целом и, в частности, искусством авангарда.
Острое ощущение духовно-культурного кризиса, поиски новых путей в религиозной и философской мысли начала века обусловили обращение к классическому наследию XIX века. Наряду с Достоевским Гоголь оказывается одной из актуальнейших фигур в сознании нового времени.
Поиски новых форм в искусстве нередко были связаны с обостренным вниманием к проблемам духовно-бытийного порядка. В автобиографической книге М. Шагала "Моя жизнь" мы сталкиваемся с прямым указанием на Гоголя как духовный источник творчества художника - авангардиста. "Ревизор" Гоголя - один из лучших спектаклей В. Мейерхольда. В 30-х
1 Бицилли П.М. Трагедия русской культуры. - М.: Русский путь, 2000, с.163.
- Янушкевич Ä.C. Традиция жанрового стиля Н.В. Гоголя в русской прозе 1920-1930-х годов //XX век. Литература. Стиль, - Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1999, Вып. 4, с. 35.

Для религиозного сознания точкой отсчета является мир идеальный, божественный. В сопоставляемых мирах в "первую фазу творчества Гоголь все же высвечивает один мир сквозь другой. Используя одни и те же изобразительные знаки, он устанавливает два полюса знаковости: сходства и различия. Мир земной в этот период осмысливается как деформированный, но все же сохраняющий черты мира небесного. Однако интервал различия значительнее и больше, нежели интервал сходства. Совершенно очевидно, что мир земной лишь подобие, а не точное воспроизведение мира божественного, но черты божественного здесь уже теряются, они становятся чужими.
"Нечестивый грешник! уже и борода давно поседела, и лицо изрыто морщинами, и высох весь, а все еще творит свой богопротивный умысел. Посреди хаты стало веять белое облако, и что-то похожее на радость сверкнуло в лицо его. Но отчего же вдруг стал он недвижим, с разинутым ртом, не смея пошевелиться, и отчего волосы щетиною поднялись на его голове? В облаке перед ним светилось чье-то чудное лицо. Непрошеное, незваное, явилось оно к нему в гости; чем далее, выяснивалось больше и вперило неподвижные очи. Черты его, брови, глаза, губы - все незнакомое ему. Никогда во всю жизнь свою он его не видывал. И страшного, кажется, в нем мало, а непреодолимый ужас напал на него. А незнакомая дивная голова сквозь облако так же неподвижно глядела на него. Облако уже пропало; а неведомые черты еще резче выказывались, и острые очи не отрывались от него".
1 А. Белый. Мастерство Гоголя.
2 Н.В. Гоголь, т.1, с. 153.