Трансформация романтического конфликта в литературе русского символизма

• Автор: Светикова, Елена Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 191 с.

Первая глава. Романтическая традиция в творчестве
«старших» символистов
Раздел!. Поэзия Николая Минского
Раздел II. Эстетическая утопия Федора Сологуба.
Роман «Творимая легенда»
^ Вторая глава. «Симфонии» Андрея Белого
Раздел I. Вторая «Симфония»
Раздел II. Мифопоэтический план «III Симфонии»
Третья глава. Романтическая традиция в творчестве Блока
Раздел I. Драма «Незнакомка»
Раздел II. Драма «Роза и Крест»
Раздел III. Поэма «Возмездие»
* Заключение
Список использованной литературы

Начало XX века в истории русской литературы традиционно рассматривается как эпоха исканий, преодоления изживших себя теорий, эстетических представлений и идеологических установок. Эта эпоха знаменует собой, прежде всего, поворот к новому пониманию самой действительности и культуры, переосмыслению вопроса о значении и функциях литературы, т.е. новую парадигму эстетического мышления. Очевидно, что русский символизм, некоторым аспектам истории и теории которого посвящена настоящая работа, - явление в высшей степени многогранное, неоднородное; внутри него существуют самые различные течения, которые зачастую даже не могут быть сведены к понятию той или иной конкретной школы и реализуются в творчестве отдельных авторов. Как показывает З.Г. Минц, символисты постоянно эволюционировали, менялись и их эстетические установки, и сама жизненная позиция.1 И, тем не менее, все эти разнородные явления объединяла одна общая и важнейшая тенденция -поиски новых путей в искусстве и в самой жизни. В качестве примеров можно привести самые разнообразные теории символистов - от идеи «соборности» Вяч. Иванова и жизнетворчества «аргонавтов» до теоретических работ в области стихосложения А. Белого и В. Брюсова.
Вместе с тем, наверное, ни одна эпоха в истории русской литературы не была так тесно связана с предшествующими традициями мировой культуры, как начало XX века. Как неоднократно отмечали многие отечественные и
1 См.: Минц З.Г. Об эволюции русского символизма: (К постановке вопроса: тезисы).//Ученые записки ТГУ. Вып.735.Блоковский сб.7.Тарту, 1986. С.7-24; См. так же: Ханзен-Лёве. Русский символизм. СПб, 1992. С. 6-62 и др.
западные исследователи, важнейшим качеством литературы символизма является ее по.чигенетичность'. Действительно, эстетическое сознание символистов стремилось вобрать в себя, синтезировать все мировое культурное наследие - от мифов древнего Египта до новейших произведений европейского модернизма, от Библейских текстов до философии Шопенгауэра и Ницше. Такой синтез А. Белый рассматривал и как уже свершившийся факт, и как программу дальнейшего творчества. «Школа символистов, - писал он в работе «Эмблематика смысла» (1909),- раздвинула рамки наших представлений о художественном творчестве; она показала, что канон красоты не есть только академический канон; этим каноном не может быть только канон романтизма или только классицизма, или только реализма; он то, другое и третье течение она оправдала как разные виды единого творчества; и оттого-то в пределы недавнего реализма вторглась романтическая фантастика; и обратно: бескровные тени романтизма получили в символической школе и плоть, и кровь; далее символизм разбил и самые рамки эстетического творчества, подчеркнув, что и область религиозного творчества близко соприкасается с искусством; в европейское замкнутое в себе искусство 19 столетия влилась мощная струя восточной мистики; под влиянием мистики по-новому воскресли в нас средние века. Новизна современного искусства лишь в подавляющем количестве всего прошлого, разом всплывшего перед нами; мы переживаем ныне в искусстве все века и все нации; прошлая жизнь проносится мимо нас.
1 Об этом см.: Ханзен-Лёве. Русский символизм. СПб, 1992.; Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.; Мазаев А.И. Проблема синтеза искусств в эстетике русского символизма. М., 1992.

реальному состоянию мира. Герой не может найти на земле ни правду, ни святыню, а потому он обречен на бессмертие. Конфликт такого рода принципиально неразрешим, и потому герой приходит к бунту против всего ф миропорядка и против Бога. В стихотворении «Вечерние размышления
Агасфера» звучат традиционные романтические мотивы: «земная жизнь -могила», «живой мертвец»:
...Но кто знает, что я не в гробу? Что живьем Не положен я в гроб? Эта бездна немая,
Где блуждают светила - вот гроб мой, и в нем Одиноко душа моя бьется живая.
^ Я родился в гробу. Чуть познавший себя,
В бледном ужасе встал я, простер свои руки, -Мрак и холод вокруг. И страдал я от муки.
В крышку фоба стучал я, звал на помощь, скорбя:
Тщетный труд
(I, с. 228 - 229)
Далее звучат проклятия Творцу:
Все мертво... Где ж могильщик? Могилы творец?
О, когда в этот мир, полный трупов и смрадный,
Ты, толкнувши меня, сам укрылся, злорадный
Так услышь же ты стон мой, мучитель! Мучитель!
Ненавистен мне мир, твоей злобы обитель!
(I, с. 229)
Агасфер Минского проходит эволюцию, в целом характерную для романтического героя - от высоких порывов и стремления спасти