Творчество В.Л. Кигна-Дедлова: проблематика и поэтика

• Автор: Скибина, Ольга Михайловна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 376 с.

Глава 1 ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО В. Л. КИГНА-ДЕДЛОВА.

ЛИТЕРАТУРНОЕ ОКРУЖЕНИЕ. НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Глава 2 В. Л. КИГН-ДЕДЛОВ И А. П. ЧЕХОВ: ИСТОРИЯ

ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ

Глава 3 ПУТЕВОЙ ОЧЕРК В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ В. Л. КИГНА-ДЕДЛОВА: СИНКРЕТИЗМ ЖАНРА

3.1. Жанр путевого очерка в русской литературе 80—90-х годов XIX в

3.2. «Сценка» как элемент путевого очерка и роль В. Л. Кигна-Дедлова в ее создании

3.3. Поэтика жанра путевого очерка 80—90-х годов XIX века

3.4. Предметный мир Дедлова-очеркиста

3.5. Пейзаж в путевых очерках В. Л. Кигна-Дедлова

Глава 4 БЕЛЛЕТРИСТИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО В. Л. КИГНА-ДЕДЛОВА

4.1. Натурализм как метод массовой литературы
4.2. Повесть «Сашенька» в свете традиций высокой и массовой литературы 80—90-х годов XIX века
4.3. Особенности психологизма в повести «Сашенька»
4.4. Рассказы В.Дедлова. Чеховская школа. Особенности
повествования Дедлова-беллетриста
Заключение
ПРИМЕЧАНИЯ

Великие писатели создают великую литературу, раздвигая рамки своей эпохи и выходя далеко за ее пределы. Они претендуют на долгую память потомков, ибо моделируют в своих произведениях ситуации и характеры, которые принято называть вечными. Писатели «не великие», которые образуют пестрый и многообразный фон литературы, как бы призванный оттенить величие титанов, как правило, пишут много и разнообразно, стараясь работать в самых популярных жанрах своего времени, тем самым отражая не только сиюминутные интересы и настроения своей эпохи, но и удивительным образом выражая саму эту эпоху и смысл литературного процесса. Но они чаще всего обречены на забвение, а изучение их творчества становится предметом узкого интереса историков литературы и специалистов.
Среди выдающихся русских писателей конца прошлого века имя Владимира Людвиговича Кигна-Дедлова (1856-1908) не значится - в памяти потомков едва ли удержалось название хоть одного его произведения. Переиздать их не решаются и сегодня - отчасти виной тому слишком самокритичные высказывания писателя: «Настоящего таланта у меня нет, а с ненастоящим и писать не стоит...»1, «...не быть лишним - вот все, чего я желаю»2. Между тем в конце 80-х годов XIX столетия, в так называемое «застойное время» русской словесности, когда в обращение вошла звонкая фраза, брошенная одним из критиков: «Писателю не хочется писать, а читателю - читать», - в петербургской газете «Неделя» одна за другой стали появляться публицистические заметки В.Л.Кигна, подписывающегося псевдонимом Дедлов. При общей бесцветности языка газеты написанное им запоминалось, изящная форма «путевых картин» восхищала, мотив о самобытности русской культуры в сравнении с западно-европейской, объединяющий калейдоскоп заметок, звучал как нельзя кстати. Сразу же

имя этого молодого автора привлекло внимание читателей. Это был новый тип журналиста-популяризатора, чьи увлекательные статьи по самым разнообразным отраслям знаний не только несли новую информацию или интерпретацию научных достижений, но и воспитывали бесстрашие перед фактом - научным, эстетическим, социальным. Кроме того, читателей подкупала язвительная интонация Дедлова, его яростные нападки на бюрократию и твердое убеждение: «Я не верю, чтобы народ и историю делали учреждения. Народ сам себя создает»3.
Появление в периодической печати путевых очерков В.Л.Кигна-Дедлова, его критические разборы произведений русских писателей, а впоследствии и собственное художественное творчество сделало его имя не просто популярным среди современников, но и позволило историкам литературы поставить его в один ряд с такими писателями конца прошлого века, как М.Альбов, К.Баранцевич, И.Ясинский, И.Потапенко, С.Каронин (Петропавловский), П.Гнедич, Д.Мамин-Сибиряк и др.4 Позже имя В.Л.Кигна-Дедлова постоянно упоминалось уже в качестве писателя «чеховской поры», ассоциируясь с беллетристами так называемой чеховской школы: А.Тихоновым-Луговым, В.Бибиковым, А.Лазаревым-Грузинским, Л.Авиловой, Е.Шавровой, И.Леонтьевым-Щегловым и др. Забвение пришло столь же стремительно, как и взлет: неожиданная трагическая смерть прервала задуманное и подготовленное издание собственных сочинений, отсутствие наследников, способных продолжить начатое им дело, жизнь на окраине России - все это никак не способствовало сохранению его имени в памяти потомков. Во многом его судьба схожа с забытыми еще при жизни талантливыми писателями Эртелем и Леонтьевым-Щегловым, которые, блеснув буквально на короткий миг, столь же стремительно исчезли с небосклона русской словесности.
Новизна работы состоит в том, что впервые творчество Владимира Кигна-Дедлова, публициста, критика, беллетриста, патриота

из деревни я получил одновременно с номером газеты, сообщавшей «об убийстве в рогачевском клубе дворянина Вл. Кигна акцизным чиновником Клятецким». Можете судить о моем душевном состоянии! Убийство это до сих пор подернуто туманом и, разумеется, не в интересах виновной стороны его рассеять... Говорили сначала, что убийство произошло на национальной почве, что Клятецкий сказал что-то оскорбительное для чести Владимира Людвиговича, — наконец, даже болтали, что в столкновении замешана женщина. Ничего подобного, в сущности, не происходило, и никакой женщины замечено не было. А было замешано в сильной степени вино и с ним вместе провинциальная пошлость и тупость — иначе грубая шутка, с пьяна разыгранная гг. Клятецким и Медведевым над бедным Дедловым, никогда бы не превратилась в кровавую трагедию.
Наиболее вероятным следует считать рассказ «об экспроприации» — по крайней мере, большинство голосов сходятся именно на нем. Передаю, как было дело со слов свидетельства Рогачевского обывателя и близкого друга семьи Кигна, как человека, наиболее осведомленного в подробностях катастрофы 4 июня.
4 июня Владимир Людвигович выехал из Федоровки на Рогачев спозаранку, когда его домашние еще спали. Он должен был получить в Рогачевском казначействе изрядную сумму денег, для расплаты с рабочими. Но решился он на поездку не сразу — томило ли его недоброе предчувствие, Бог весть, но вышел он на крыльцо хмурый, расстроенный, с тоской на душе. Заявил он своему кучеру Михайле:
— Не хочется мне что-то сегодня ехать в Рогачев... Уж не знаю — не отпрячь ли лошадей... отложить поездку до другого раза?
Надо сказать, что незадолго перед тем в Рогачеве был убит и ограблен экспроприаторами рогачевский купец, и эта истории, по-видимому,
и велеть, что именно писать. Без этого в драме я беспомощней рыбы на суше» (ИРЛИ. Ф «Кигн В.Л.». Е. х. 821).