Сюжетный рассказ в хронике Георгия Амартола: проблемы соотношения с источниками, древнерусская рецепция

• Автор: Щеголева, Людмила Игоревна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 208 с. + Прил. (57 с. )

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава 1. Общая характеристика сюжетных рассказов ХГА

§ 1. Признаки классификации

§ 2. Сюжетно-композиционные особенности

§ 3. Тематический диапазон

§ 4. Узнаваемые мотивы и пунктиры

Глава 2. Сравнительный анализ сюжетных рассказов ХГА и ее источников

Введение

§ 1. Рассказы из «Хронографии» Малалы

§ 2. Александр Македонский

§ 3. Библейские рассказы
§ 4. Авгарь и Иисус Христос
§ 5. Чудо исцеления крещением
§ 6. Рассказы об Амвросии Медиоланском
§ 7. Св. Афанасий Александрийский
§ 8. О сыне стеклодува
§ 9, О царе Маврикии
Заключение по второй главе
Глава 3. Сюжеты ХГА на Руси
§ 1. Место переводов в литературе Древней Руси
§ 2. Славяно-русский отсвет в переводах мифологических сюжетов 134 § 3. Русская тональность рассказа «О крещении иудея песком»
§ 4. «Как бы смертью не погибнуть»
§ 5. Цикл рассказов о св. Амвросии Медиоланском и их русская
рецепция
§ 6. Спасенный Богородицей
§ 7. «Роман» о царе Маврикии на русской почве
§ 8. Увеличение резкости изображения сравнительно с ХГА
§ 9. Наблюдения над стилистикой рассказов во Врем
Заключение по третьей главе
Заключение
Библиография

ВВЕДЕНИЕ
Вовлечение в сферу литературоведческого знания произведений средневековой русской литературы — один из постоянных запросов науки о литературе и одна из постоянных общекультурных задач. В средневековой русской словесности значимое место занимают переводные хронографические и исторические произведения, среди которых одно из наиболее представительных — компилятивная Хроника Георгия Амартола (ХГА) IX века в переводе XI века: Временник Георгия Монаха (Врем).
В средневековых хронографиях изложение фактов «истории» в современном понимании совмещалось с приемами художественной литературы. Художественная, беллетристическая сторона древнерусских хронографий стала предметом исследования в книге с характерным названием: «Истоки русской беллетристики», в которой к рассмотрению привлечены и сюжеты Врем (Творогов 19706. С. 108-141). Истоки русской беллетристики восходят в том числе и ко Врем, а истоки сюжетного рассказа Врем — к византийской ХГА. Проблема формирования в недрах хронографического произведения жанровой формы сюжетного рассказа является актуальной и для византинистики (Любарский 1996. С. 49), и для палеославистики, она важна для истории и общей теории литературы. Необходимость изучения Временника Георгия Монаха как литературного произведения давно осознана отечественной наукой, практически такое изучение уже было положено двумя статьями О.В. Творогова в составе названного сборника.
В пионерском исследовании О.В. Творогова переводное произведение рассматривается на уровне его древнерусской данности. Одноплоскостное изучение перевода не позволяет увидеть его содержательную глубину. Но уже при простом сопоставлении с греческим оригиналом приоткрываются новые смысловые уровни. Не только плодотворным, но необходимым представляется путь от Временника вглубь, сначала к греческой ХГА, потом к ее источникам. Временник Георгия Монаха как произведение древнерусской литературы рассматривается в настоящей работе в культурном контексте его источников, с тем чтобы с позволяемой материалом глубиной интерпретировать содержание сюжетно построенных фрагментов.
Для анализа отобран корпус сюжетно построенных фрагментов ХГА — сюжетных рассказов1, представляющий с достаточной полнотой и идеи, и художественную манеру автора ХГА. В работе анализируются с разной степенью подробности примерно 50 рассказов различного объема. Рассказы выбирались по критерию сюжетной завершенности. Сюжет мы будем понимать примерно так, как его определяет В.Е. Хализев2: как «образ» событий, то есть художественное изображение жизни героя в жизненных формах пространства и времени. Принимались во внимание известные признаки сюжета: структурно-тематическая завершенность
(наличие начала и конца), указатели привязки к hic et nunc, диалог или прямая речь к молчаливому собеседнику, наличие завязки (по Аристотелю), понимаемой, от Гегеля до Ц. Тодорова, как «нарушение равновесия». ХГА как компиляция включает жанрово разнообразный и разностильный материал, поэтому для репрезентативности необходимо было охватить материал возможно более широкого жанрового круга и круга источников. Для анализа взяты рассказы из разных книг ХГА — из мифологической, библейской, римской и византийской истории и из разных источников — Библии, «Хронографий», церковных историй, апокрифов, сборников монашеских историй и других византийских памятников.
И византийская ХГА, и славяно-русский Врем имеются в критических изданиях3, которые и послужили материальной базой исследования. В единичных случаях привлекались рукописи, (если варианты списков объясняли содержательные расхождения между греческим текстом и переводом). Там, где достаточно было общего взгляда на литературоведческие категории, использовался русский перевод (Матвеенко, Щёголева 2000). привлеченные к анализу греческие тексты источников анализируемых рассказов ХГА имеются в критических изданиях (они приводятся в библиографии). В случае, когда греческий памятник не сохранился (такова «Церковная история» Руфина Аквилейского), привлекался латинский текст. Латинские переводы других греческих памятников обязательно привлекались для сравнения.
1 Словосочетание сюжетный рассказ не является плеонастичкым в применении к средневековому материалу; его употребляют, наряду с более частым термином сюжетное повествование, и О.В. Творогов, и Я.Н. Любарский (Любарский 1906. С. 48 и 49: сюжетно оформленный рассказ).
2 В частности, в статье «Сюжет»: Хализев 1999. С. 381-392.
® В библиографии под сокращением: ХГА. При цитировании указывается страница по этому изданию с литерой Б. Славяно-русский перевод: Истрин ХГА. Т. I. Пг, 1920 (Текст). При цитировании указывается страница по этому изданию с литерой И. Текст русского перевода цитируется под сокращением Врем.
яблока основан сюжет о Павлине и Афинаиде (Врем, 321). За 10-ю талантами золота отправляется в путь библейский Товия (Врем, 140). 30 литр золота погубили богатого, пожалевшего о милостыне (Б673. И436). Драгоценный камень, обретенный Немилосердным за два золотых, послужил ему во спасение (Ьрем, 136). Клок окрасившейся шерсти — предметное доказательство открытия багряной краски, информация об открытии донесена до царя буквально, в виде предмета (Врем, 44).
В качестве двигателя сюжета широко используется такая предметная деталь, как письмо. Письменное общение явственно ощущается в ХГА. Не что иное, как роман в письмах, есть рассказ «Авгарь и Иисус Христос» (Врем, 186). Арий обманывает Константина тем, что у него за пазухой записка не с никейским символом веры, а с его собственным (Врем, 275). Даже жрец времен Кира Персидского записывает ответ пифии «на хартии» (Врем, 44). В рассказе о Евагрии и Синесии расписка в руках умершего философа — сюжетный узел и доказательство истинности евангельского утверждения (Б676. И437). Расписка курсирует между двумя мирами и служит доказательством реальности жизни в фобе.
В сюжете используются цепочки передачи предмета или сообщения. На передаче предметов устроены рассказы «О богатом и немилосердном» (Врем, 136), «О связанном монахе» (Б748. 14474), «Царица Евдокия, магистр Павлин и яблоко» (Врем, 321), «Чудо с причастием» (Врем, 317).
§ 3. Тематический диапазон сюжетных рассказов.
Тематический состав ХГА не раз был предметом исследования в трудах историков нового времени. Г. Хунгер (Хунгер, 257-277) рассмафивает тематику ХГА — природные явления и стихийные бедствия, знамения, предсказания, сновидения, чудеса, детали частной жизни правителей и т. п. — как отвечающую вкусам византийского низового читателя. Немецкий историк прав, однако его наблюдения касаются задач истории общества, но не литературы.
Задача исследователя литературы состоит в том, чтобы понять узловые для византийской хроники исторические события как проявление средневековой словесной культуры, конкретно — как элемент сюжетного рассказа, как художественный прием. Задача в том, чтобы распутать переплетение материальной, социальной и придуманной (собственно художественной) реальности в сюжетах ХГА.