Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л. Н. Андреева 1898-1908 годов

• Автор: Филоненко, Наталья Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Липецк
• Количество страниц: 187 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Ведение
Глава 1. От реализма к экспрессионизму. Становление художественного метода Л. Н. Андреева
Глава 2. Экспрессионизм как стилевая доминанта в прозе Л. Н. Андреева 1903-1907 годов

§ 1. Тема рока и ее художественное воплощение в повести «Жизнь Василия Фивейского»

§ 2. Художественные искания Л. Н. Андреева и западноевропейского экспрессионизма

Глава 3. Экспрессионизм в драматургии Л. Н. Андреева

Заключение

Список используемой литературы

ВВЕДЕНИЕ
В русской литературе рубежа XIX - XX века творчество Л. Н. Андреева занимает особое место. Возникнув как средоточие духовно-нравственных, интеллектуальных и художественных поисков, творческое наследие писателя определило ведущие тенденции развития русского и мирового искусства XX века. Л. Андреева можно назвать одной из ярчайших фигур своего времени, оставившей оригинальный след в искусстве. В его творческом методе причудливо переплелись реализм и новейшие веяния начавшегося столетия.
Творчество Андреева в целом было неотъемлемой частью литературнохудожественной жизни России начала века. Его имя вызывало бурную реакцию на страницах печати, ему были посвящены книги, статьи, рецензии. О его произведениях существует множество положительных и даже восторженных откликов. Так, А. Белый, хотя и с некоторым недоумением, писал: «Действительная бездна смотрит из глубины его творчества, действительный крик недоумевающего ужаса срывается с уст его героев... Кажется, что на черный горизонт жизни выходит что-то большое, красное... Но что?» [16, с. 439-440]. А. М. Ремизов называл Андреева «первым русским писателем», «очень влюблен» в него был Б. К. Зайцев, однако со всей определенностью следует признать, что большинство писавших о нем не понимало и не принимало своеобразия его эстетики и художественного мира.
Современная писателю критика неизменно обращала внимание на его тяготение к философским и религиозно-этическим проблемам. Так, М. Неве-домский считал определяющим для его драматургии именно «философский характер»[108]. В. Г. Короленко особенно выделял у Андреева «вечный вопрос человеческого духа в его искании своей связи с бесконечностью вообще и с бесконечной справедливостью в частности» [78, с. 360]. «Уже первым этим рассказом [«Большой шлем» - Н. Ф ], - отмечал В. В. Воровский, - автор с недоумением остановился перед загадкой жизни: что ты и, главное, к чему
ты? И почти в каждом рассказе заглядывал он в тот или иной уголок жизни человеческого общества и всюду видел нелепость и бессмыслицу, зло и насилие» [35, с. 272]. Р. В. Иванов-Разумник считал главным вопросом творчества Андреева - вопрос о смысле зла в мире [64, с. 96].
Интерес современников к философским проблемам, к нравственноэтическим вопросам, поставленным Андреевым, привел к тому, что до революции почти не было исследований, посвященных анализу художественной специфики творчества Андреева. Интересные наблюдения на этот счет можно обнаружить в работах Л. П. Гроссмана [48, с. 82], Н. Гуревич [51, с. 83], М. А. Рейснера [119], но это скорее исключения, чем правило.
Спорным в оценке писателей-современников оказался и вопрос о принадлежности творчества Андреева к определенному литературному направлению. Так, Ю. Л. Айхенвальд писал по поводу рассказа «Тьма»: «Андреев не хочет быть верным и послушным жизни, а все выдумывает и сочиняет. <...> В данном рассказе хитро придуманная психология только завела Леонида Андреева в грязный вздор. <...> Фигуры мертвые, слова и поступки не мотивированные, натурализм гадкий» [7, с. 187-188]; А. Е. Редько высказывал недовольство по поводу «загадочности» содержания рассказа «Вор»: «Это, конечно, право художника, но также точно не подлежит сомнению, что для возможности овладеть психологической задачей, которую поставил себе художник, необходимо, чтобы читателю было оставлено - по обычному выражению - «широкое поле» для догадок, а не лесная заросль, как у Андреева» [117, с. 70].
Реалисты и символисты зачастую не принимали у Андреева тех тенденций, которые позже были названы экспрессионистическими. Так, Л. Н. Толстой нередко писал о «преувеличении чувства», «фальшивой чепухе», «отсутствии чувства меры», «неестественном» поведении героев Андреева: «Больше всех мне понравился рассказ «Жили-были», но конец, плач обоих, мне кажется неестественным и ненужным» [151, с. 408]; «В рассказе [«Красный смех» -
Н. Ф.] много сильных картин; недостатки же его в большой искусственности и
В этом рассказе проявляется и другая отличительная черта поэтики Андреева: главное внимание он сосредоточивает на какой-то момент не на событии, а на чувстве героя. Сюжетной прелюдией рассказа становится уже не событие, а настроение усиливающегося ужаса («Бежать от этого ужаса! Бежать!.. Бежать?» [3, с. 67]). Если ранее Андреев только стремился воссоздать в рассказах повышенную эмоциональную атмосферу, то теперь он пристально следит за нарастанием мистического страха героев перед жизнью.
Кроме того, художник все чаще изображает ситуацию, когда человеку не удается преодолеть одиночество в мире. Так, герой рассказа «Защита» не просто лишен человеческой поддержки, он чувствует свое одиночество во вселенной. «Как тяжело быть человеком, только человеком!.. » [3, с. 67], - говорит он. Таким образом, тема всесильной власти рока в творчестве Андреева начинает сопрягаться с темой человеческого одиночества.
Ценность христианского подхода к жизни как нравственного института, способного дать человеку надежду, спасти его, ставится писателем под сомнение. Общечеловеческие ценности, несомненно, очень важны для андреевской концепции человека, поскольку являются одной из универсальных основ жизни последнего. Но постепенно, констатирует Андреев, они утрачивают непреложное значение для человеческого существования. Пытаясь определить это явление в русской культуре начала XX в., прот. В. В. Зеньковский пишет, что оно связано с появлением в эту эпоху так называемого нового «религиозного сознания», строящего свою программу «в сознательном противопоставлении себя историческому христианству» [63, с. 193].
Ситуация «распада времен» обернулась для человечества ситуацией отчаяния, когда люди начали подвергать сомнению привычное им религиозное миросозерцание. Смысл жизни утрачивается вместе с исчезновением веры в Бога. Как верно заметил С. Великовский, обретенная свобода начинает казаться проклятьем, жизнь воспринимается человеком полной мистики и непонятных явлений [28, с. 44]. Эту ситуацию каждый художник начинающего столетия ощущает по-разному и пытается преодолеть. Андреев же обладал редким