Персонаж ранней прозы А.П. Чехова и традиция Н.В. Гоголя

• Автор: Лебедев, Андрей Алексеевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 175 с.

Оглавление
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА «ЖИВОГО ЧЕЛОВЕКА» В ПРОЗЕ ЧЕХОВА И ГОГОЛЕВСКАЯ ТРАДИЦИЯ

1.1. Формирование нериторической концепции литературы писателями-натуралистами 40-х гг. XIX века

1.2. Культурно-идеологические предпосылки рецепции творчества

Гоголя “чеховской артелью” 80-х гг. XIX века

1.3. Концепция «живого человека» в эстетических взглядах Чехова и её истоки

1.4. Конфликт разума и инстинкта в ранней прозе Чехова и концепция «прирождённых страстей» Г оголя

ГЛАВА 2. ПОЭТИКА ПЕРСОНАЖА РАННЕГО ЧЕХОВА В СВЕТЕ ГОГОЛЕВСКОГО“ПРЕДАНИЯ”

2.1. Своеобразие анималистики и энтомологической образности в прозе Гоголя и Чехова
2.2. Проблема персонажа-типа {генезис, развитие) в творчестве Гоголя и проза Чехова
2.3. Нравственно-психологический тип «тяжёлого человека» в ранней прозе Чехова
2.4. «Гоголевский тип» как гносеологический шаблон
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Введение
Актуальность исследования
С творчеством Чехова и писателей-«восьмидесятников» связано изображение исторически складывающегося в этот период массового общества и героя - «представителя новой массы, всякого человека»1. Направленность на «среднего человека» сочеталась и с более широкой задачей познания «жизни такою, какая она есть», по выражению Чехова. Однако эта задача осознавалась приоритетной уже в 40-е годы в рамках теории и практики «натуральной школы», переосмыслявшей творчество Гоголя. В связи с этим в диссертации привлечены к рассмотрению эстетика и философия «натуральной школы», имевшие большое значение в становлении нериторической концепции литературы. Показанная в свете проблемы человека «натуральная школа» предстанет одним из звеньев развития гоголевского предания, что позволит с новой стороны охарактеризовать раннее творчество Чехова. Актуальность работы определяется давно назревшей необходимостью такого исследования.
Степень научной разработанности проблемы.
Сравнительно немного работ посвящено изучению литературных связей двух русских классиков. Тем не менее, в этих работах были намечены основные направления для дальнейших изысканий в этой области. Необходимо выделить основные подходы, в рамках которых были выполнены самые плодотворные исследования, и рассмотреть их с точки зрения интересующей нас проблемы.
Пожалуй, самой развитой частью чеховедения является изучение поэтики Чехова (композиции произведений, сюжетосложения, типов повествования, принципов характеристики персонажей). Анализ поэтики писателя в сравнительном направлении, предпринятый А.П. Чудаковым, заключает в себе предпосылки для дальнейшего изучения проблемы. В
1 Катаев В.Б Литературные связи Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 46.

процессе становления творческой манеры, по мысли А.П. Чудакова, поиска собственного языка, стилистические приметы «гоголевской школы» сохраняются в прозе Чехова. В целом же, подход писателя к человеку, как считает автор, - «вне иерархии “значительное” - “незначительное”, <...> в целостности его существенных и случайных черт»1.
Рассмотрев поэтику Чехова разносторонне и глубоко, А.П. Чудаков (вслед за В. Розановым и Б. Эйхенбаумом) несколько упрощает существо гоголевских образов, когда проецирует поздние представления критиков и учёных о жёсткой детерминированности и предсказуемости персонажа-типа в художественный мир «Мёртвых душ» Гоголя. Следующий пример показывает недостаточность такого понимания содержания образов Гоголя: Собакевич в пятой главе был охарактеризован как «совершеннейший медведь», а уже в седьмой, неожиданно, вопреки логике изначальной своей сущности, «погружается в меланхолию» (5, 133)2. Своеобразные формы психологизма применяются Гоголем и в изображении внутренней жизни Плюшкина3.
В то же время, очевидно, что персонажи с характерологическим отбором деталей портрета вовсе не чужды творчеству зрелого Чехова. Несомненное постоянство персонажей, выполненных в гоголевском духе, заставляет искать объяснение этому феномену.
Рассматривая Чехова как писателя гносеологического, В.Б. Катаев справедливо считает, что у Чехова постоянны два способа создания персонажа - один, доставшийся по наследству от Гоголя, нацелен на
1 Чудаков А.П. Поэтика Чехова. -М.: Наука, 1971. С. 170.
2 Гоголь Н.В. Собр. соч. в 9-ти томах - М.: Русская книга, 1994. Ссылки на это издание даются в тексте: в скобках указываются том и страница.
3 «В своих поисках путей к духовному обновлению личности, Гоголь “расшатывает” статические методы изображения характера, подготавливая почву для художественного воссоздания его текучести» - к такому выводу приходит Е.А. Смирнова (Смирнова Е.А. Эволюция творческого метода Гоголя от 1830-х годов к 1840-м. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук. Тарту, 1974. С. 176).

нисколько не удивляет в них вас, как не удивляет сумма четырёх, вышедших из умножения двух на два».
Таким образом, в эстетической программе Белинского был осуществлён переход от своеобразной символико-дидактической «психологии» героя, которая главным образом интересовала Гоголя, к определяющей её социальной среде, так что в «натуральной школе» персонаж рассматривался лишь как порождение социальной жизни. Об этом писал Д.В. Григорович: «Выставляя Собакевичей и Ноздрёвых, он (Гоголь. -А.Л.) берёт только одну сторону своих героев; они гадки, пошлы, как частные личности. Представьте себе, во сколько раз Собакевичи и Ноздрёвы показались бы нам гаже, если б Гоголь захотел выставить их не только как мужей, отцов семейства, словом, как частных лиц, но ещё и как помещиков? Выставь-ка он Собакевича и Ноздрёва как помещиков - они, может быть, превратились бы в злодеев»1.
Гоголь признавал власть среды над человеком («воспитания и предания», как определяет понятие среды Белинский), но власть не безграничную, утверждая в «Мёртвых душах», что «всякое может статься с человеком». Так, отвечая в развёрнутом очерке на вопрос о происхождении характера Чичикова в 11 главе «Мёртвых душ», Гоголь даёт нравственнопсихологическое объяснение тех истоков, которые вылились в свойства личности героя: наставление отца Павлуши с необходимостью вели его к преуспеванию со «стороны практической». Но нет в «Мёртвых душах» одномерных образов, подобных Г арпагону, и автор-повествователь раскрывает психологическую природу практицизма своего героя: «им не владели скряжничество и скупость <...> ему мерещилась впереди жизнь (курсив мой. - А.Л.) во всех довольствах, со всякими достатками» (5, 208).
Соотношение социума и личности, как нам думается, Гоголь рассматривал как проблему ложного использования героем своих
1 Григорович Д.В. Поли. собр. соч. - СПб , 1896. Т. 8. С. 116-117.