Классическая традиция русской литературы (А. С. Пушкин и Н. В. Гоголь) в художественном творчестве В. В. Набокова

• Автор: Сергеев, Денис Витальевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 166 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. В. В. НАБОКОВ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ § 1. Автор, Традиция, Интертекстуальность, Пародия . . . 12 §2. В. В. Набоков и классическая традиция русской литературы

ГЛАВА 2. ПУШКИН В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ

В. В. НАБОКОВА

§1. «Машенька»: по направлению к Пушкину

§2. «Защита Лужина»: «русский классический» персонаж за

шахматной доской

§3. «Отчаяние»: роль пушкинской «реминисцентной доминанты» в «деконструкции» образа центрального персонажа

§4. «Дар»: Пушкин как парадигма

§5. «Пнин»: пушкинская традиция в создании образа главного героя
§6. «Лолита»: в «отсвете» образа пушкинской розы
ГЛАВА 3. ГОГОЛЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ
В. В. НАБОКОВА
§1. «Соглядатай»: развитие темы «маленького человека»

§2. «Приглашение на казнь»: гоголевская традиция в обработке темы пошлости Набоковым
§3. «Отчаяние»: роль гоголевской «реминисцентной доминанты» в «деконструкции» образа центрального персонажа . .118 §4. «Дар»: текст Гоголя как «реминисцентная доминанта» третьей главы романа
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Художественные произведения одного из крупнейших писателей XX столетия В. В. Набокова отличаются высокой реминис-центной насыщенностью (интертекстуальностью), которую можно по праву считать одним из ценнейших свойств его игровой поэтики. Прослеживая генезис поэтических приёмов и способов организации художественного текста у Набокова, А. В. Злочевская отмечает, что к интертекстуальности как к приёму часто прибегали набоковские литературные предшественники — русские писатели XIX века, представители классической традиции русской литературы. Однако для этих художников интертекстуальность была лишь второстепенным, дополнительным средством воздействия на читательское восприятие: благодаря интертекстуальному прочтению произведений русской литературной классики можно было обогатить своё понимание этих произведений. Что же касается В. Набокова, то в его отношении А. В. Злочевская говорит о «реми-нисцентной организации текста как новом способе художественного освоения реальности» (Злочевская; 1997. Стр. 13). Существует мнение (быть может, излишне категоричное), что вне интертекстуального прочтения романов В. Набокова вообще невозможно сколько-нибудь адекватное понимание его художественных замыслов.
Неисчерпаемое интертекстуальное богатство набоковской прозы на сегодняшний день ещё далеко не освоено. Это справедливо и для интертекстуальных связей писателя с классической традицией русской литературы, под которой в настоящем дис-
сертационном исследовании традиционно понимается континуум русской художественной словесности XIX столетия (так называемый «золотой век» русской литературы), имеющий своим родоначальником А. С. Пушкина и включающий таких литературных авторов, как М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов и др. Исследование этих интертекстуальных «залежей» в процессе изучения набоковского творчества можно условно поделить на два периода, первый из которых, по всей видимости, подходит к концу, второй же — по сути дела, только начинается.
«Первый период» был порой «ловцов жемчуга», вдохновенно погружавшихся в набоковские произведения в поисках всевозможных «интертекстов» (коих и было выявлено огромное количество), и эта «ловитва» подчас поглощала всё внимание и силы «ныряльщиков», так что на решение задач, связанных с интерпретацией функциональной значимости интертекстов, той роли, которую они играют в поэтике писателя, в художественной характеристике образов персонажей, не всегда хватало времени и желания. Отчасти это было, вероятно, сопряжено с «постмодернистским» подходом к произведениям Набокова, провоцировавшим порой чрезмерный интерес к разнообразным «ребусам», «загадкам» текста (и в первую очередь загадкам интертекстуальным), которые ещё и мыслились как самодостаточные и самодовлеющие.
«Второй период», который будет продолжаться неопределённо долго, - это период активного осмысления интертекстуальных отношений, складывающихся между Набоковым и его литературными предшественниками, прежде всего с точки зрения функциональности, значимости этих отношений для набоковской
тропеических отношений на уровне текста (курсив наш — Д. С.)» (Фатеева; 1997. Стр. 20).
В самом деле, метод смыслового «подсвечивания» собствен- ' ных художественных образов и ситуаций реминисценциями из традиционных текстов сродни отношениям элементов метафоры {темы и средства смыслового переноса, например, золотой дублон (средство) солнца (тема). В интертекстуальном плане «солнце» — это текст-реципиент, а «подсвечивающий» «золотой дублон» - интертекст. Таким образом, вполне оправданно говорить об интертекстуальности как о новом уровне образного мышления. Остаётся лишь посетовать, что Н. А. Фатеева не предпринимает попытки классификации межтекстовых отношений по типу смыслового переноса. А такая возможность, безусловно, есть (например, паратекстуальность — отношения между текстом и заглавием, текстом и эпиграфом, текстом и послесловием и т. д. — ~ метонимия; интертекстуальность, основанная на творческом антаго- . низме, как между Набоковым и Ф. Достоевским, создаёт эффект | оксюмороидальности, etc.).
В нашу задачу не входит рассмотрение набоковского взаимодействия с представителями классической традиции русской литературы с формальной точки зрения, — тем не менее, можно сказать, что подавляющее большинство пушкинских и гоголевских интертекстов, анализируемых нами в данной работе, в формальном смысле носят характер неатрибутированной аллюзии. ^ Это одна из наиболее тонких - и одновременно наиболее существенных для Набокова — форм интертекстуального взаимодействия с Традицией. Кроме того, по мысли Н. А. Фатеевой, данная форма является и наиболее конструктивной для семантической структуры текста-реципиента («конструктивной» в смысле И. П. Смирно-