"Чужая речь" в творчестве Давида Самойлова

• Автор: Трепачко, Анна Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Ставрополь
• Количество страниц: 205 с.

Глава 1. «Чужая речь»: теоретико-литературные концепции

1.1. Интертекстуальность - «диалог» двух или более текстов

1.2. Диалогические отношения в художественном тексте

1.3. Понятия язык и речь в литературоведении

Глава 2. Разновидности «чужой речи» и её роль в творчестве Давида Самойлова.

2.1. Цитаты как средство создания полифонизма

2.2. Аллюзии как способ раскрытия внутреннего мира героев

2.3. Эпиграфы и их функции в творчестве Д. Самойлова

2.4. Реминисценции как способ генерализации новых смыслов

2.5. Стилизация как синтез идейно-художественных особенностей предшественников в творчестве Д. Самойлова

2.6. Сказ как особая форма организации лирического произведения

Глава 3. Функционирование «чужой речи» в лексическом и синтаксическом аспектах творчества Д. Самойлова
3.1. Роль ассоциативных значений, идиоматических конструкций и архаизмов в лирике поэта
3.2. Основной принцип композиционной организации стихотворений Д. Самойлова: анафорические конструкции, инверсия, внутренняя
рифма
Заключение
Библиография
В современном литературоведении творчество Давида Самойлова не обойдено исследовательским вниманием. Лирика поэта, его литературная судьба, связи с русской и европейской традициями, особенности творческой эволюции - вот те вопросы, которые с различной степенью глубины рассматриваются литературоведами.
Однако исследования, посвящённые творчеству Д. Самойлова, не только не дают достаточного представления о его поэзии и содержат в себе противоречивые оценки его творчества.
В. Баевский и Л. Лавлинский отмечали, что Д. Самойлов находит опору в традициях А. Пушкина и Ф. Тютчева.
П. Вегин в статье «Волна и камень» писал: «Сначала Давида Самойлова причисляли к военным поэтам, потом к «тихим», совсем недавно - к продолжателям философской лирики Ф. Тютчева и А. Фета» (43, с 216).
А. Зверев воспринимал поэта как не совсем определившегося в своих исканиях. В его поэзии критик видел скорее нейтральное, чем действенное начало. Приведём несколько тезисов из критических работ
А. Зверева, в которых он оценивает Д. Самойлова как поэта и человека: «Самойлов не стал на сторону прогресса», «не отвергал предысторию», «не стремился к спору», «держался от власти в стороне», «не жёг партбилет», «никогда не становился бунтовщиком мысли» (103, с 41-43). Каково же в действительности направление творчества поэта? Что являлось ориентиром в его поэтических исканиях?
Чтобы до конца устранить противоречивые оценки во мнениях критиков, необходимо обратиться к интертекстуальному прочтению текстов поэта, выделить «чужую» речь, способствующую разрешению проблем, возникающих при изучении творчества Д. Самойлова.

В современном литературоведении всё больший интерес вызывает проблема интертекстуальности, которая понимается как свойство любого текста вступать в диалог с другими текстами. Интертекстуальность знаменует собой и взаимодействие внутритекстовых дискурсов: повествователя и персонажа, одного персонажа с другим. Проблема трактуется и как процесс метаязыковой рефлексии, с помощью которого определяется генезис текста и устанавливаются многомерные связи с другими текстами.
Изучение интертекстуальных отношений, возникающих между творчеством Д. Самойлова и творчеством его предшественников, исследование диалогических отношений поэта с его современниками позволит выявить «чужое» и решить вопрос о том, на каких традициях и идеалах основано творчество поэта, какое место в русской литературе занимает Давид Самойлов. Этим и объясняется актуальность данного исследования.
Объектом и материалом исследования стали поэтические тексты Д. Самойлова, представленные в сборниках разных лет, дневниковые записи поэта, опубликованные в периодических изданиях, его книги «Памятные записки», «Книга о русской рифме».
Предметом исследования является система художественных средств Самойлова, которая понимается как система принципов, структурно организующих его тексты. При этом учитывается обращение к мотивам и сюжетам, приёмам и принципам стихосложения, лексическим и синтаксическим конструкциям, обращение к размеру и рифме, существующим в русской литературе.
Цель исследования определяется выявлением
интертекстуальных отношений текстов Давида Самойлова с текстами классиков русской литературы XIX -XX веков и его современников в плане художественно-творческого взаимодействия, установлением

«не что-то застывшее в прошлом, не гипсовая маска, а живое лицо, что
продолжает жить, страдать, творить», - пишет Б. Слуцкий (279, с. 288)
его поэзии живут исторические личности, напоминающие о реальном
ходе жизни: «Анна Ярославна», «Солдат и Марта», «Софья Палеолог»,
«Бертольд Шварц», «Заболоцкий в Тарусе». Аллюзии создают %
представления об историческом прошлом России. Историческая основа произведений способствует отражению фактов, имеющих место в российской действительности. Зачастую они подробно, с доскональной точностью, передают события, важные для России. «Язык Д. Самойлова аккумулирует в себе историю, но не пергаментную, статичную, бывшую когда-то, а историю ежедневно и бесконечно живущую, пульсирующую во всём временном пространстве от древних славян до самых современных слов» (338, с. 3-7).
Цитаты-имена в тексте Самойлова представляют не перенесение одного фрагмента текста в текст другого происхождения, где они обязаны по статусу принадлежности к цитатам образовывать конфликт и рождать новое смысловое поле, однако, они соотносятся со всей художественной целостностью имени, упомянутого в контексте произведения. Такие имена имеют в литературоведении название -глоссарии. «Глоссарии в сжатом виде представляют сюжетные и образные характеристики, связанные с тем или иным именем» (403, с. 211-218). Признак, который определяет статус цитаты: перенесение одного контекста в другой, не всегда присутствует у цитаты-имени. Ряд учёных выделяет его как разницу между цитатой и цитатой-именем. «Литературное имя отличается от цитаты тем, что оно представляет не сам текст, а лишь действующее лицо этого текста, литературного героя с определённым комплексом черт» (394, с. 102-107). В этом вопросе мнение исследователей разделяется, многие из них говорят о том, что «даже имя персонажа вызывает в памяти не только