Роман Е. Замятина "Мы" как модель рецепции древнерусской литературы

• Автор: Фролова, Наталья Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 192 с.

Глава 1. Проблема влияния культурных контекстов на поэтику романа
Глава 2. Древнерусские принципы образопостроения в романе
2.1. «Антидиалогичность» сознания героя-повествователя
2.2. Объектная позиция субъекта повествования
2.3. Принцип художественного обобщения
2.4. Религиозность как ключевое понятие сознания героя-повествователя
2.5. Принцип " монументального историзма "
2.6. Принцип цельности изображения
Глава 3. Жанровые элементы древнерусской литературы
в структуре романа
3.1. Летописный характер повествования
3.2. Жанровые черты слова и поучения в романе
3.3. Элементы жития в структуре романа
3.4. Внесубъектная общность романа с бытовыми повестями
3.5. Функциональность синтеза элементов древнерусских жанров
Глава 4. Переработка стилистических элементов
древнерусской литературы в романе
■ 4.1.Стилевые особенности древнерусской литературы в построение образов романа
4.2. Древнерусская "специфика" функционирования изобразительных средств
в романе
4.3. Древнерусские аспекты использования языковых средств в романе
Заключение
Список использованной литературы
Искусство работает пирамидально: в основе новых достижений — положено использование всего, накопленного там, внизу, в основании пирамиды. Революций здесь не бывает, больше, чем где-нибудь — здесь эволюция.
Евг. Замятин «Современная русская литература»
Художественное наследие Евгения Замятина со времени опубликования первых произведений писателя и по сегодняшний день воспринимается и оценивается критиками и литературоведами как явление противоречивое и ярко индивидуальное.
Рецензии критиков и исследования замятиноведов содержат неоднозначные оценки творчества писателя как с интерпретационной, так и с методологической точек зрения.
Основная часть работ по изучению творчества Е. Замятина посвящена его роману "Мы"1, который, став своеобразным воплощением художественных принципов всей прозы писателя, несомненно, представляет особый интерес для исследования.
1 См. исследования Ануфриева А.Е., Бесчетпиковой С.В.. Голубкова С.А., Доронченкова И.А.. Долгополова Л.Н., Евсеева В.Н., Живолуповой Н.В., Кольцовой Н.З., Ланина Б.А., Ло Ливей, Михайлова О., Недзвецкого В.А.. Павловой О.А., Поляковой Л.В., Поповой И.М., Туниманова В.А.. Фигуров-ского Н.Н., Чаликовой В.А., Шайтанова И.О., Шенцевой Н.В.. Эткинда А., Яковлевой И.П., а также Beauchamp Gorman L., Collins G., Gregg R.A., Huntington John, Salajczykowa J., Sicher Efraim, Zimmerman G. и др., представленные в библиографическом списке диссертационной работы.
Многозначность образов романа, сложность его жанровой структуры и стилистическая специфика обусловили сосуществование в современном литературоведении ряда точек зрения на художественное своеобразие этого произведения.
Однако именно учет многоэлементности поэтики "Мы" и является ключом в процессе изучения его природы.
Каждый компонент ткани романа Е.Замятина носит ярко символический характер и обусловлен сложным взаимодействием различных моделей художественного сознания. Именно такое взаимодействие и является доминантой поэтики изучаемого произведения. При этом одним из важнейших структурообразующих компонентов основы художественной целостности романа становится культурный контекст. И если, по словам Н.Т.Рымаря и В.П.Скобелева, художественное произведение можно определить как "мир культуры в индивидуальном сознании личности"1 или "прочитанный личностью текст культуры, границу текста культуры и личности, точку их встречи, которая стала личным высказыванием на языке культуры, личной переработкой текста культуры или наоборот - высказыванием культуры через личность, - границей культуры, обозначившейся в событии встречи с личностью, позволившей тексту культуры обнаружить какие-то свои упоридо-ченности" , то, следовательно, культурный контекст можно рассматривать с двух, на первый взгляд, противоречащих друг другу точек зрения: как первопричину характера разработки автором жизненного материала и как результат диалогического взаимодействия авторского сознания с действительностью. Культурный контекст, являясь одновременно и первоисточником и итогом акта творческой деятельности писателя, воплощается на всех уровнях поэтики художественного произведения, в которой он сам стано1 Рымарь Н.Т., Скобелев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности. — Воронеж: Логос-Траст, 1994.-С. 115.
2 Там же. - С. 115.
503 стремится быть истинным гражданином и глубоко страдает, если это ему не удается:
"Я гибну. Я не в состоянии выполнять свои обязанности перед Единым Государством... Я..." (41).
Строитель Интеграла благоговеет перед атрибутами государственной власти: Скрижалью, Благодетелем, Днем Единогласия и даже перед безукоризненно-чистым небом:
"Ах, зачем я не поэт, чтобы достойно воспеть тебя, о, Скрижаль, о, сердце и пульс Единого Государства” (10).
"Вот — о Дне Единогласия, об этом великом дне. Я всегда любил его с детских лет. Мне кажется, для нас - это нечто вроде того, что для древних была их "Пасха". Помню, накануне, бывало, составишь себе такой часовой календарик — с торжеством вычеркиваешь по одному часу: одним часом блиэ/се, на один час меньше .ждать... Будь я уверен, что никто не увидит - честное слово, я бы и нынче всюду носил с собой такой календарик и следил по нем, сколько еще осталось до завтра, когда я увижу — хоть издали... " (91). <
Безукоризненно синее небо — эстетический идеал для Д-503, созданный "атмосферой" Единого Государства, рожденный в математически точном и выверенном мире:
"Но зато небо! Синее, неиспорченное ни единым облаком (до чего были дикие вкусы и древних, если их поэтов могли вдохновлять эти нелепые, безалаберные, глупо толкущиеся кучи пара). Я люблю ...только такое вот, стерильное, безукоризненное небо. В такие дни — весь мир отлит из того же самого незыблемого вечного стекла..., как и все наши постройки. В такие дни видишь самую глубь вещей, какие-то неведомые дотоле, изумительные их уравнения" (4).