Проза Михаила Булгакова. Текст и метатекст

• Автор: Бердяева, Ольга Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Великий Новгород
• Количество страниц: 324 с.

Глава первая
Роман М. А. Булгакова «Белая гвардия»: хаос истории и гармония высшего смысла
1.1. Поиски формы. Проблема традиционности и новизны
в романе
1.2. История - Город - Дом - герой в романе Булгакова
«Белая гвардия»
1.3. Между апокалипсисом и верой в бессмертие
ГЛАВА ВТОРАЯ
Повести М. А. Булгакова 20-х годов. Драма человечества, сбившегося с пути
2.1. Фантастическая реальность повести «Дьяволиада»
2.2. Революционный эксперимент и логика зла в повести
«Роковые яйца»
2.3. Повесть «Собачье сердце»: перевернутая иерархия
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Драматургия Булгакова 20-30-х годов как ненаписанная проза
3.1. Сновидная жизнь в пьесе «Бег». Роман «Белая гвардия»
и пьеса «Бег» как дилогия
3.2. Пьеса «Зойкина квартира»: обратная логика эксперимента
на человеке
3.3. Война миров в пьесе «Адам и Ева»: вина и возмездие
3.4. Побег из времени: от «Блаженства» к «Батуму»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Завещание Мастера: роман «Мастер и Маргарита»
4.1. «Человек в голубом хитоне»: Путь и Истина в романе Булгакова
4.2. Воланд: проблема зла в романе
4.3. Договор с дьяволом: человек между добром и злом
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Творчество Михаила Афанасьевича Булгакова пришло к читателю нелегким путем. Вначале был домосковский период «ученичества», когда Булгаков, по сути, выступает как никому не известный автор небольших газетных публикаций и драматургических опытов, о которых он позже практически почти не вспоминает.
В первой половине 20-х годов к Булгакову-прозаику приходит шумный, ослепительный успех. Роман «Белая гвардия» и сатирические повести «Дьяволиада» и «Роковые яйца» ставят его в один ряд с крупнейшими прозаиками современности. Однако тут же выясняется, что никаких перспектив у этого прозаика в советском обществе нет. Прерывается печатание «Белой гвардии», конфискуется в 1926 году рукопись «Собачьего сердца».
Очутившись в тупике, Булгаков-прозаик добивается общественного признания как блистательный драматург. Но через некоторое время выясняется, что советская сцена так же закрыта для него, как и советские издательства. Максимум, что может предложить ему эпоха, — роль инсценировщика чужих произведений. Время погружает Булгакова в немоту, которой он яростно сопротивляется - и творит вопреки всему, хотя не могло быть и речи о том, чтобы напечатать «Мастера и Маргариту».
В шестидесятые годы XX века начинается триумфальное шествие прозы и драматургии Булгакова по всему миру, и с тех пор интерес к его творчеству становится непрерывным и — без преувеличения — постоянно растущим. Действует универсальный закон истории — крупная личность, не оцененная и непонятая своим временем, получает воздаяние в будущем. Но понимаем ли мы вполне Булгакова?

Сначала его склонны были воспринимать как художника, боровшегося с властью. Потом о нем стали говорить как о писателе, которого эта власть сломала. Есть версия о тайной симпатии Булгакова к Сталину и Сталина - к Булгакову. Эта проблема, как нам представляется, требует дополнительного внимания и расстановки дополнительных акцентов.
Долгое время Булгакова считали реалистом, сохранившим традиции русской литературы от модернистских посягательств. Если заменить в схеме «реализм - модернизм» вторую часть, то можно с таким же успехом считать,
♦ что он сохранил реализм от посягательств социалистического реализма. Но у нынешних теоретиков постмодерна не меньше оснований считать автора «Мастера и Маргариты» законченным постмодернистом. Здесь тоже по-прежнему все еще много вопросов.
Булгаков в последние годы стал предметом изучения как в литературоведении, так и в театроведении. Литературоведы ищут ключ к драматургии Булгакова в его прозе, театроведы склонны идти от обратного. Но и те, и другие правы, ибо драматургия Булгакова зачастую вырастала из нереализованных прозаических замыслов или продолжала линии, оборванные в прозе. Здесь еще предстоит выработать общие подходы к
* изучению булгаковского творчества.
Задача данной работы в том, чтобы понять, что составляет целостность творчества М. А. Булгакова. Мы исходим из того, что при всем сюжетном и жанровом разнообразии булгаковского наследия можно говорить о нем как о некоем едином метатексте, организованном прежде всего мотивно. Если на сюжетном уровне произведения Булгакова существуют традиционно как романы, повести, рассказы, пьесы, то на мотивном они складываются в целостное единство.
Только поняв, что представляет собою творчество Булгакова как целое, мы можем правильно оценить его взаимоотношения с эпохой и властью,
# позицию в современной ему литературе. От этого зависит и наше понимание
органическое» 52. Критический угол зрения на роман налицо. Хотя говорится и осторожно, но, по всей видимости, в данном случае все еще имеются в виду недостатки идейного плана. Правда, автором это только заявлено, но не развернуто в анализе произведения, поэтому о конкретике остается только догадываться.
Вопрос о фабуле в начале 20-х годов в наиболее острой форме поставили «Серапионовы братья», для которых магистраль развития современной прозы (а почти все «серапионы» - прозаики), была невозможна вне возвращения фабульности. «[...] На Западе, - писал Лев Лунц, - и полные реалисты и психологисты верны искусственной фабуле, как были верны ей Толстой и Достоевский. Мы изгнали ее из нашей литературы». Фабула мыслилась ими как знак поворота современной русской жизни в русло общеисторического развития, то есть как смена русского хаоса европейской логикой. И почти цитируя Аристотеля, который в поэтике пользовался термином «фабула» как основополагающим и придающим произведению действительные эстетические достоинства, Лунц любовно писал о необходимости для современного прозаика строить «сложную, стройную фабулу» 53.
«Орнаментальная проза» к середине 20-х годов отчетливо двигалась именно в эту сторону. Гражданская война давала прозе множество самых прихотливых и разнообразных сюжетов, позволяющих проследить, как формируется личность в новых исторических условиях, как меняется ее психология, как обновляются ее ценностные установки. Это хорошо сформулировал К. Федин, объясняя в известном письме к М. Горькому замысел романа «Города и годы»: «Я пробовал в этом романе сдвинуть пласты об52 Лакшин В. О прозе Михаила Булгакова и о нем самом II Лакшин В. Вторая встреча: Воспоминания и портреты. М., 1984. С. 268.
53 Лунц Л. Вне закона. Пьесы. Рассказы. Статьи / Сост., послесл., примеч. М. Вайнштейн. С-Пб., 1993. С. 210-211.