Проблема единства сборника Н.В. Гоголя "Арабески"

• Автор: Джафарова, Камилла Камильевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Махачкала
• Количество страниц: 179 с.

ВВЕДЕНИЕ

Г Л А В А I. «МЫСЛЬ ИСТОРИЧЕСКАЯ» В СБОРНИКЕ «АРАБЕСКИ»

1.1. Диалектизм исторического мышления Гоголя

1.2. Вопрос о законах истории и концепция личности

в «Арабесках»

1.3. История и современность

ГЛАВА II. ПРОБЛЕМЫ ИСКУССТВА В «АРАБЕСКАХ»

2.1. Отношение искусства к действительности

2.2. Этические проблемы искусства

2.3. Эстетические взгляды Гоголя в «Арабесках»

ГЛАВА III. ЖАНРОВО-КОМПОЗИЦИОННОЕ ЕДИНСТВО СБОРНИКА «АРАБЕСКИ»

3.1. «Арабески» и эстетическое учение немецких романтиков
3.2. «Арабески» как жанровая форма
3.3. Арабески и гротеск
3.4. Соотношение материального и идеального начал
и его функции в создании гротеска
3.5. Часть и целое, единичное и общее как универсальный
принцип содержания и композиции «Арабесок»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

У сборника «Арабески» самая странная судьба из всех гоголевских сборников. Кроме того, что он - наименее среди них изученный, долгое время он не рассматривался как сборник, можно сказать, почти с самого момента его выхода в свет в 1835 г. Сам Гоголь положил этому начало, когда «изъял» три повести из «Арабесок» и поместил их в третьем томе своего собрания сочинений, изданного в 1843г., образовавшем в дальнейшем петербургский цикл. Поэтому и в литературоведении повести «Невский проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего» традиционно рассматриваются внутри петербургского цикла, а статьи - как часть критико-публицистического наследия Г оголя.
Странная судьба сборника объясняется «странностью» самого сборника. При первом знакомстве с ним удивляешься как разнообразию жанров, помещенных в нем (это и научные статьи и повести, и главы из исторического романа), так и разнообразию тем (литература, история, музыка, живопись, архитектура и др.). Здесь нет того очевидного единства тематики и стилистики, которое присутствует в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», «Миргороде» и делает эти сборники монолитными по сравнению с хаотичными, на первый взгляд, лишенными одноплановости «Арабесками».
Сборник был опубликован в первой половине января 1835 года, цензурное разрешение - 10 ноября 1834 г. «Арабески» вышли в двух частях, в их состав входили следующие произведения:
Часть первая:
Предисловие
Скульптура, живопись и музыка О средних веках ГЛАВА IIз исторического романа О преподавании всеобщей истории Портрет (повесть)

Взгляд на составление Малороссии Несколько слов о Пушкине Об архитектуре нынешнего времени Ал-Мамун (историческая характеристика)
Часть вторая:
Жизнь
Шлецер, Миллер и Гердер Невский проспект (повесть)
О малороссийских песнях
Мысли о географии (для детского возраста)
Последний день Помпеи (картина Брюллова)
Пленник (отрывок из исторического романа)
О движении народов в конце V века Записки сумасшедшего
И тем не менее сборник «Арабески» - не случайное издание имевшихся под рукой произведений, а результат целенаправленного творчества: ведь Гоголь специально готовил именно сборник, о чем можно судить по записи, сделанной им в записной книжке, датируемой автором августом 1834 г. В ней составлен перечень произведений, которые должны были войти в готовящийся сборник [4,116-117], а также по письмам к М. Погодину и Максимовичу (письма к Погодину от 14 декабря 1834 и 22 января 1835, к Максимовичу от 22 января 1835 г.). Судя по перечню, Гоголь обдумывал и порядок расположения произведений; в нем справа проставлены цифры и можно предположить, что это - порядковые номера произведений. Некоторые исправления также свидетельствуют о том, что Гоголь обдумывал порядок расположения в сборнике.
Изначально Гоголь представлял себе сборник как определенное единство. Что же формировало это единство?
В своей работе мы исходим из такого понимания художественной целостности, которая подразумевает органическое единство, нераздельную и диалектическую общность всех составляющих компонентов и уровней произведения, прежде всего содержания и формы. Понятие органической формы, существовавшее еще в античной эстетике (Аристотель сравнивал поэзию

ческими или историческими событиями. Связывает их с «большой» историей только композиция сборника. Но благодаря этому формальному признаку возникают новые идеологические задачи сборника. Основной вопрос, возникающий в результате данного построения, еще более онто-логичен: каков смысл существования «маленького» человека в масштабах мировой истории? Формальное, механическое сосуществование героев петербургских повестей с исторической перспективой рождает мысль о таком же формальном и механическом смысле их существования в историческом бытии.
Тема человеческой судьбы на фоне широкой социальноисторической панорамы не была новой в литературе того времени. Исторические романы В. Скотта имели в России много почитателей, в числе которых были и Л. Пушкин, и Н. Гоголь. Особенностью гоголевского видения является заострение контраста между малым космосом одного человека и огромностью мировой истории, а также тот гуманистический запрос, который получит наиболее законченное выражение в «Шинели»: «Беленьким нас всякий полюбит, а ты полюби черненьким». Не только, и даже не столько вплетение индивидуальной судьбы в ход истории, а контраст масштабов разных миров. Гоголь намеренно подчеркивает «малость» своих героев, преследуя при этом не только социальные задачи, но и философско-исторические.
Вопрос о законах истории в мировоззрении Гоголя существует не только на материале всемирной истории, но и на живом человеческом «материале», преображаясь в форму сюжетов о судьбах рядовых обитателей Петербурга, что нейтрализует излишнюю односторонность современных Гоголю русских последователей идей необходимости. Представители новой романтической исторической науки столкнулись с тем, что буквальное усвоение принципа непреложности исторического закона ведет к недооценке роли случайного в истории, ограничению представления об индивидуальной свободе, абсолютизации фаталистических воззрений на исто-