Поэзия А.А. Дельвига в контексте литературного развития 1810 - 1830-х годов : Традиции и новаторство

• Автор: Жаткин, Дмитрий Николаевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 434 с.

ЧАСТЬ I. АНТИЧНОЕ НАЧАЛО В ПОЭЗИИ А.А.ДЕЛЬВИГА

ГЛАВА 1. АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ И ГОРАЦИАНСКАЯ ЛИРИКА А.А.ДЕЛЬВИГА И

ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ

ГЛАВА 2. ИДИЛЛИИ A.A. ДЕЛЬВИГА И ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ

ГЛАВА 3. АНТОЛОГИЧЕСКИЕ ЭПИГРАММЫ А. А. ДЕЛЬВИГА И

ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ

ГЛАВА 4. ЖАНРОВОЕ И ТЕМАТИЧЕСКОЕ МНОГООБРАЗИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А. А. ДЕЛЬВИГА, СОДЕРЖАЩИХ ЭМБЛЕМАТИЧЕСКОЕ ОТРАЖЕНИЕ
АНТИЧНОСТИ

ЧАСТЬ II. НАРОДНО-ПЕСЕННОЕ НАЧАЛО В ПОЭЗИИ A.A. ДЕЛЬВИГА

ГЛАВА 5. ПЕСНИ ПАСТОРАЛЬНОЙ ТЕМАТИКИ И СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ РОМАНСЫ A.A. ДЕЛЬВИГА В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНОЙ
ТРАДИЦИИ
ГЛАВА 6. “РУССКИЕ ПЕСНИ” A.A. ДЕЛЬВИГА И ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ
ТРАДИЦИЯ
ГЛАВА 7. РОМАНСЫ A.A. ДЕЛЬВИГА И ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ
ТРАДИЦИЯ
ГЛАВА 8. ЖАНРОВОЕ И ТЕМАТИЧЕСКОЕ МНОГООБРАЗИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
A.A. ДЕЛЬВИГА, ОТРАЖАЮЩИХ ТРАДИЦИИ ЛИТЕРАТУРНОЙ ПЕСЕННОСТИ... 328 ЧАСТЬ III. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ АНТИЧНОГО И НАРОДНО-ПЕСЕННОГО
НАЧАЛ В ПОЭЗИИ А.А. ДЕЛЬВИГА
ГЛАВА 9. ПЕСЕННОСТЬ В ИДИЛЛИЯХ, АНТОЛОГИЧЕСКИХ ЭПИГРАММАХ,
АНАКРЕОНТИЧЕСКОЙ И ГОРАЦИАНСКОЙ ЛИРИКЕ А.А.ДЕЛЬВИГА
ГЛАВА 10. ОСМЫСЛЕНИЕ A.A.ДЕЛЬВИГОМ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИЧЕСКОЙ И ОССИАНИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИЙ В КОНТЕКСТЕ АНТИЧНОЙ МИФОЛОГИИ И
ФОЛЬКЛОРА И ПРОБЛЕМА НАРОДНОСТИ
ГЛАВА 11. ЖАНРОВАЯ СИСТЕМА РОМАНТИЗМА И ТВОРЧЕСТВО A.A. ДЕЛЬВИГА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИНТЕРЕСА К ТРАДИЦИЯМ АНТИЧНОСТИ И НАРОДНОЙ ПЕСЕННОСТИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

История изучения и восприятия личности и поэзии А. А. Дельвига в
русской критике и литературоведении. Творчество Дельвига стало предметом литературно-критического анализа еще при его жизни - в 1820 г. и с того времени продолжало интересовать русскую общественность. О Дельвиге писали известные русские критики, публицисты, литературоведы, являвшиеся представителями различных школ - культурно-исторической, «социологической», сравнительной, символической и др. Внимание к творчеству Дельвига не было постоянным и во многих случаях обусловливалось событиями в общественной жизни.
Первые упоминания о поэтических опытах Дельвига появились в связи с выходом очередных номеров периодических изданий, в которых печатались произведения молодого поэта. В «Невском зрителе» [421, с. 126]
В. К. Кюхельбекер характеризовал стихотворение «Е. А. Б...вой», напечатанное в № 2 «Благонамеренного» за 1820 г., как «легкую прелестную безделицу, напоминающую (...) хорошие французские послания». Стихотворение Дельвига «Видение (Кюхельбекеру)», помещенное в 1820 г. в третьей книге «Трудов Общества любителей российской словесности», вызвало резкие замечания Н. А. Цертелева в статье «Письмо к г. Марлинскому», опубликованной в «Благонамеренном» [265, с. 15] под псевдонимом «Житель Васильевского острова».
Статья Н. А. Цертелева предшествовала появлению других откликов, в которых иронически воспринимались личность и творчество Дельвига. Созданные преимущественно в стихотворной форме пародии и памфлеты А. Е. Измайлова, Н. Ф. Остолопова, О. М. Сомова, Б. М. Федорова,
А. А. Крылова были направлены против провозглашенного Дельвигом в стихотворении «Поэт» (1820) «союза поэтов», обвинявшегося в метафо-ризме, безосновательных взаимных похвалах, культе эпикурейских настроений. К примеру, Б. М. Федоров в характерном стихотворении «Союз поэтов» представил Дельвига (Суркова), Кюхельбекера (Тевтонова) и Баратынского (Барабинского) «баловнями» судьбы, занятыми взаимовосхва-лением: «Сурков Тевтонова возносит;// Тевтонов для него венцов бессмертья просит;// Барабинский, прославленный от них,// Их прославляет обоих» [123, с. 211]. За Дельвигом и его друзьями прочно закрепилась полемическая кличка «вакхические поэты», подчеркивавшая преобладание в их творчестве гедонистического начала (см., в частности, стихотворения
А. А. Крылова «Вакхические поэты» [332, с. 40], Б. М. Федорова «Сознание» [613, с. 342]). В басне «Роза и Репейник» (1823) А. Е. Измайлов противопоставил «настоящего поэта» А. С. Пушкина «невежде» Дельвигу, возгордившемуся своей близостью к великому таланту. В конце 1823 г., отмежевываясь от группы Дельвига, ранее печатавшейся в «Благонамеренном», Измайлов писал, что в дальнейшем в его журнале не будут помещаться «сладострастные, вакхические и даже либеральные стихотворения наших баловней поэтов» [56, с. 368]. Писатели «измайловского круга» открыто противопоставляли Пушкина как подлинного представителя романтизма так называемым «ложным романтикам» Дельвигу, Кюхельбекеру, Баратынскому, творчеству которых, по их мнению, были «в полной мере присущи фанатизм, невежество, безвкусие, бессмыслица» [см.: 480, с. 107]. В тот же период времени в анонимной «Сатирической газете» [524] и в фельетоне Ф. В. Булгарина «Литературные призраки» [71] было выражено ироническое отношение к использованию Дельвигом и другими поэтами-«баловнями» художественного образа «чаши бытия».
Писатели, близкие Дельвигу, высказывали благожелательное мнение о его творчестве. А. С. Пушкин в одной из заметок цикла «Отрывки из писем, мысли и замечания», предложенной к публикации в альманахе «Северные цветы» на 1828 г., восторженно характеризовал способность Дельвига как автора идиллий «совершенно перенестись из 19 столетия в золотой век», говорил о свойственном поэту «необыкновенном чувстве изящного» [484, т. 6, с. 23, 24]. В'незавершенных воспоминаниях «О Дельвиге», написанных в начале 1830-х гг., Пушкин отмечал склонность Дельвига
мертвеннее ночь...» («Зима» (1726) из цикла «Четыре времени года») [636, с.129].
Беспечность, отсутствие пристального интереса автора к внутреннему миру лирического героя, заведомая ориентация на комический эффект характеризуют стихотворение «Досада» (между 1814 и 1817), завершающее цикл произведений Дельвига о Лилете и являющееся вольным переводом из Х.-Э. Клейста («Ап Iris») [см.: 85, с.391]. Отказываясь вновь идти по пути обожествления, идеализации Лилеты, поэт представлял ее обычной плотской женщиной, разочарование в которой было способно вызвать у лирического героя лишь поверхностное чувство досады.
Иные оттенки чувства характеризуют отношение дельвиговского героя к Дориде. Если в ранней редакции оды «К Дориде» (1815) на фоне идиллической природы возникал образ кокетливой светской красавицы, увлекающей и обманывающей поклонников, то в окончательном авторском варианте (1818) Дорида представала надменной особой, не замечавшей страданий влюбленного юноши: «Лишь ты, о Дорида, улыбкой надменной// Мне платишь за слезы и муки любви» (с. 108). Образ надменной красавицы, традиционный еще для античной поэзии, в те же годы привлек внимание Е.А. Баратынского, написавшего стихотворение «К Делии» (1822): «Зачем, о Делия! (...) // (...) любовным клятвам их// Внимаешь ты с улыбкой хладной» [34, с.95]. Красавица, мучающая влюбленных, забывает о том, что красота и молодость, равно как и сама жизнь, быстротечны, что нужно спешить наслаждаться достоинствами бытия, и потому ее неприступность и холодность, противоречащие гедонистическому настрою произведения, подвергаются осуждению. Создавая образ неподступной Дориды, Дельвиг контрастно противопоставлял его внешнему окружению, проникнутой любовью природе, испытывавшей «наслажденье с притекшей весной» (с. 108). Символично, что ранняя редакция оды имела другое название — «Лилея»,