"Александрийские песни" М. Кузмина : Композиция, поэтика, жанр

• Автор: Неганова, Оксана Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 131 с.

ГЛАВА 1. СТРУКТУРА «ГОЛОСОВ»,

ЗВУЧАЩИХ В «АЛЕКСАНДРИЙСКИХ ПЕСНЯХ»

§ 1. «Александрийские песни»: издательские стратегии и композиция

§ 2. «Голос» Александрии как объект авторского сознания § 3. Субъектная организация книги

ГЛАВА 2. «АЛЕКСАНДРИЙСКИЕ ПЕСНИ» КАК ЖАНРОВОЕ

И СВЕРХЖАНРОВОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

§ 1. Система мотивов в «Александрийских песнях»

§ 2. Структура хронотопа книги

§ 3. Жанровая природа «Александрийских песен»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С. 29 С
БИБЛИОГРАФИЯ

Творчество и личность Михаила Кузмина (1872 — 1936) закономерно вызывают интерес как исследователей, так и массового читателя. В период расцвета литературы в начале XX века, даже на фоне таких поэтов, как В. Брюсов, А. Блок, Вяч. Иванов, Н. Гумилев, это имя было на первом плане. Об этом говорит и множество отзывов современников, и непременное упоминание Кузмина в ряду значимых для литературного процесса этого времени писателей (характерный пример - статья Иннокентия Анненского «О современном лиризме»1). В частности, когда в 1910 году в Киеве Алексей Вознесенский готовит книгу «Поэты, влюбленные в прозу», он замечает: «не было почти знакомого, который бы с дружеской заботой не осведомился: "включаете ли вы в свою лекцию Кузмина: это всех заинтересует!"»2. Количество упоминаний этого имени в статьях, обзорах и даже пародиях десятых годов говорит о том, что писатель рассматривается в качестве одной из ключевых фигур русской литературы начала XX века.
Уже при жизни Кузмина формируются составляющие того индивидуального мифа, который стал основой для восприятия писателя как современниками, так и читателями и критиками последующих поколений. В отзывах Вячеслава Иванова и Максимилиана Волошина практически одновременно с вхождением писателя в литературу - в 10-х годах XX века — выделяются «три кита» этого мифа: гомосексуализм, стилизация и прекрасная ясность3. Еще одним «китом» можно назвать «загадочность»: «местами подлинная загадочность»4 (И. Анненский), «понятным можно было бы его назвать, если бы его понимали»5 (Вяч. Иванов).. «По-своему загадочной» видят критики и литературную позицию Кузмина6.
1 Аполлон. - 1909. - № 2. - С. 3 - 29.
2 Вознесенский Ал. Поэты, влюбленные в прозу. - Киев, 1910. - С. 47.:
3 Подробно об этом, в частности: Лавров А., Тимекчик Р. «Милые старые миры и грядущий век». Штрихи к портрету М. Кузмина // Кузмин М. Избранные произведения. - Л., 1990. - С. 5 - 9.
4 Анненский И. О современном лиризме// Аполлон. -X» 2. - 1909. - С. 11.
5 Иванов Вяч. О прозе Михаила Кузмина// Аполлон. - № 7. — 1910. — С. 46.
6 Леденев A.B. Творчество М. Кузмина и русские модернистские течения начала XX века// Время и творческая индивидуальность писателя. Сб. статей. - Ярославль, 1990. - С. 80.
Самого Кузмина эта «непонятость» не пугала. В частности, в письме к Вячеславу Иванову он замечает: «Блок пишет, что я сам виноват, что "большая публика" не видит моего настоящего лица. Но кто хочет, кто может, - видит, и не довольно ли этого?»7. Имеется в виду следующее высказывание А. Блока: «Кузмин теперь один из самых известных поэтов, но такой известности я никому не пожелаю. <...> Кузмин, одевший маску, обрек себя на непонимание большинства»8.
А.. Блок рассуждает о поэтической «маске» Кузмина, которая «немного портит его слишком печальное для всяких масок лицо»9; «игровой» характер его творчества отмечает и И. Анненский: «тут не без лукавства»10. Исследования, предпринятые в конце XX века, показывают, что программная «ясность» Кузмина скрывает за собой тщательно продуманную игру с читателем и критиком. Отдельные составляющие этой игры уже выявлены исследователями.. Это и дата рождения, неверно указанная писателем в автобиографии11, и загадочный князь Жорж, реальный прототип которого пока не установлен, и скрывающийся за доступным для массового читателя содержанием произведений «герметичный», потайной слой.
Как отмечает Г. Шмаков, в творчестве Кузмина «реальный мир и его "элементы" незамедлительно порождают культурных двойников, дублеров, подобия, вступают с ними в сложнейшие "семантические блоки, которые "герметичны", ибо рассчитаны на <...> способность читателя к дешифровке "культурного кода", разгадка которого обусловливает смысл поэтического произведения»12.
Некоторые особенности творчества Кузмина позволяют говорить о его принадлежности к семантической поэтике, эстетика которой исходит из представления о смысловом единстве мира, реализуемом в построении текстов
7 Цит. по: Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. - М., 1999. - С. 215.
* Блок А. А. Собрание сочинений. В 8-ми тт. - М., 1962. - Т. 5. - С. 289.
9 Там же.
10 Анненский И. О современном лиризме// Аполлон. - Ха 2. - 1909. - С. 11.
" Суворова Н. К. Архивист ищет дату// Встречи с прошлым. - М., 1976. - Вып. 2. - С. 119.
12 Шмаков Г. Блок и Кузмин (Новые материалы) // Блоковский сборник. - Вып. 2. - Тарту, 1972. - С. 350.

вот что мы любим, за то, что хрупко, трижды целуем! (VI.5).
Данное «мы» - духовная общность, вбирающая в себя все другие и являющаяся главной субъектной формой в. цикле. Поскольку над субъектами сознания в цикле надстраивается автор-повествователь, данное «мы» представляет собой объект для более высокого сознания, следовательно, это объектный образ.
II. В цикле «Канопские песенки» есть одно стихотворение, организованное повествователем («Адониса Киприда ищет...»). Исключительное положение данного стихотворения в плане субъектной организации связано с особой ролью его в цикле. Пространство и время здесь - мифологическое, повествователь воспроизводит миф о гибели Адониса. Но если сравнить его с традиционной трактовкой, обнаруживается ряд показательных отличий. Повторяя традиционный миф, повествователь вносит в него новый элемент: изменяется причина гибели Адониса. Если, согласно мифу, Адонис гибнет в лесу, «раненый вепрем», то в стихотворении причиной его гибели становится море. Этот вариант выводит нас в иное мифологическое пространство. «Ситуация гибели юноши в воде <...> в поэтическом мире Кузмина является реализацией мифа о Нарциссе-Антиное»128. Так данное стихотворение замыкает сюжет об утонувшем юноше:
Если б я был вторым Антиноем, утопившимся в священном Ниле (II.7);. в тёплой душистой ванне <...> открыть себе жилы (IV.4);
Вытащенное из воды тело лежало на песке, и то же неземное лицо, лицо колдуна,
глядело незакрытыми глазами 0^.5).
128 Паперно И. Двойничество и любовный треугольник... - С. 63.