Роман И.В. Гете "Страдания юного Вертера": рецепция в России : XVIII - XIX вв.

• Автор: Лобачёва, Дина Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 223 с.

1. Роман Гете «Страдания юного Вертера» в контексте русской

литературной и культурной жизни конца XVIII века

1.1. Ранняя переводческая рецепция «Вертера» Гете в России

1.1.1. Первый русский перевод романа Г ете

«Страдания юного Вертера» (1781)

1.1.2. «Псевдоновый» перевод И. Виноградова (1796)

1.1.3. Перевод Ан. Тургенева и А. Мерзлякова (1798-1799)

1.2. Западноевропейские подражания «Вертеру» Гете в русских

переводах

1.2.1. «Страдания юной Лотты»: переводные «лотгаады»

1.2.2. Французская «вертериада» в русских переводах

1.3. Отголоски «Вертера» в русской художественной литературе конца XVIII века
1.3.1. Русские «вертериады» в прозе и поэзии
1.3.2. Творческое усвоение вертеровских мотивов
(Н.М. Карамзин, А.Н. Радищев)
1.4. Роман Гете о Вертере как феномен русского быта
2. Судьба гетевского «Вертера» в первой трети XIX века
2.1. Образ Вертера в русской критике начала XIX века
2.2. Восприятие «Вертера» в русской беллетристике 1810-1820-хгг
2.3. Пушкинский образ Гете и Вертера
2.4. Роман Гете в переводе «московского Вертера» (1829)
2.5. Эпиграфы из «Вертера» в прозе В.Ф. Одоевского
2.6. Мотив завещания: творческий диалог М.Ю. Лермонтова
сИ.В. Гете
3. Особенности рецепции «Вертера» в русском литературно-общественном сознании второй половины XIX века
3.1. «Вертер» Гете и русская литературно-критическая мысль
1840-1860-х гг
3.1.1. «Вертер» в русской критике: В.Г. Белинский, А.И. Герцен,
Н.Г. Чернышевский, В .П. Боткин, Т.Н. Грановский
3.1.2. «Вертер» Гете в литературной памяти H.A. Некрасова
3.1.3. Функционирование вертеровских мотивов в
русской беллетристике 1840-1860-х гг
3.1.4. Преодоление «вертеризма» в русских пародиях
3.1.5. Русский вертеризм в повести И.С. Тургенева
«Бригадир» (1867)
3.1.6. Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский - читатели и критики
«Вертера» Гете
3.1.7. «Несвоевременный» перевод романа Гете о Вертере (1865)
3.2. Новый образ Гете и его героя на рубеже XIX-XX вв
3.2.1. А.Р. Эйгес-интерпретатор и переводчик романа Гете о Вертере
3.2.2. «Вертер» в оценке академической критики
Заключение
Список использованных источников и литературы
На пороге XXI века литературоведение все глубже осознает диалогическую природу искусства, погруженность произведения в многослойный контекст культуры. Постоянно возникающие интеграционные связи обусловливают взаимодействие и взаимопроникновение результатов и достижений творческой деятельности различных культурных сообществ.
Богатая история восприятия наследия И.В. Гете в России свидетельствует не просто о влиянии его творчества на развитие русской культуры, но и «о действенном участии его мыслей и образов в духовной и интеллектуальной жизни русского общества XVIII-XIX веков»1. Рецепция романа И.В. Гете «Страдания юного Вертера» (1774) - одна из ярких страниц истории русско-немецких литературных связей, раскрывающих на примере функционирования художественного произведения инонационального писателя своеобразие русского литературного и культурного процесса конца XVIII-XIX вв. В связи с этим определяется проблематика данного диссертационного исследования. Оно посвящено истории восприятия романа И.В. Гете «Страдания юного Вертера» в России конца XVIII-XIX вв.
История вопроса. Роман И.В. Гете «Die Leiden des jungen Werther» («Страдания юного Вертера») появился весной 1774 г., когда издательство Вейганд (Verlag Weygand) выпустило 1500 экземпляров книжной новинки. Появление «Вертера» на ярмарке в Лейпциге вызвало «незамедлительную реакцию всей читающей Германии» . Второе издание романа в 1775 г. насчитывало уже 3500 экземпляров, а в период с 1775 по 1777 гг. было продано в общей сложности 9000 экземпляров, которые были по большей части «пиратскими»3.
Примыкая к европейской традиции эпистолярного жанра, которая берет свое начало в сентиментальных романах С. Ричардсона («Памела», 1740; «Кларисса», 1747-1748), произведение Гете в то же время преодолело ее. С композиционной стороны существенное своеобразие «Вертера» заключается в том, что вместо переписки Гете дает лишь письма главного героя, адресованные неизвестному другу. Благодаря этому монологический роман Гете, достигая максимальной сосредоточенности на внутреннем
1 Данилевский Р.Ю. Гете в России. Конспективный очерк // Гете. Жизнь. Творчество. Традиции. СПб., 2002. С. 127.
2 Trunz E. Zur Geschichte des «Werther»-Romans // Goethe J.W.: Werke. Hamburger-Ausgabe Bd. VI. München, 1977. S. 527. Здесь и далее немецкоязычные работы цитируются в нашем переводе. - Д.Л.
3 Engel 1. Werther und Werthcriaden. Ein Beitrag zur Wirkungsgeschichte. St. Ingbert, 1986. S. 106.

предопределены судьбой и обусловлены тем, что Вертеру понравилась «помолвленная
девушка». Баранов описывает страдания своей героини в более мрачных тонах,
используя лексические средства для усиления отчаяния. Однородные
сложноподчиненные предложения, стоящие в препозиции к главному, нагнетают
атмосферу безысходности:
Средь адских челюстей, где кровь бежит рекой,
Где все страшит глаза и рушит наш покой,
Средь горести, в тоске, среди несносной муки,
Мне Вертер вопиет и простирает руки:
«Когда придет конец нещастью моему?
Шарлотта! вопиет, ты, ты виной всему;
Тобою стражду здесь пронзен от муки зльи» (770—771).
Финальные строки монолога Шарлотты не содержат уже ни открытого протеста,
ни решительного действия и по своей форме напоминают молитву. Шарлотта покорна
своей судьбе и принимает все ее удары, страдая и молясь:
О счастия творец, владетель над страстями!
О бог! прославленный толико чудесами!
С превыспренних высот, с неколебимых мест,
Среди величества, средь тьмы чудесных звезд;
Простри, творец миров свою ко мне щедроту,
Приди и подкрепи не частную Шарлотту! (773).
Для героини в образе Бога актуализируется категория «чудесного». Бог для нее в первую очередь творец чудес, на чью щедрость она в безысходной для себя ситуации полагаегся. В такой интерпретации угадывается положение женщины, когда она не могла роптать на свою участь, а смиренно молила господа и надеялась на «чудо». В отличие от героини Баранова, немецкая Шарлотта, лишенная любви мужа («Und mein Albert liebt mich nun nicht mehr») и Вертера, все же не утратила надежду на обретение душевного спокойствия, смиренно ожидает прощения Альберта, уповая на справедливость Бога в день Страшного Суда. Интересно, что Лотта немецкого автора отчетливо представляет себе эту сцену, когда Судья («Richter») (а именно в таком образе Лотте видится Бог) выносит приговор, и в этом смысле семантической доминантой становится такое его качество, как «справедливость».
В романе Гете, напротив, Бог предстает Вертеру вначале в образе Всемогущего и Вселюбящего, создавшего нас по своему подобию, а в финале его образ конкретизируется до образа Отца Небесного, к которому он, его сын, теперь идет и от которого ждет прежде всего милости, а не суда. У Баранова образ Бога дополняется