Проза М.Я. Козырева 1920-х гг. : Историко-литературный контекст, проблематика, поэтика

• Автор: Умрюхина, Наталья Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 235 с.

Глава 1. Творческий путь М.Я. Козырева
Основные даты жизни и творчества М. Козырева
Проза М. Козырева 1920-х гг. в зеркале критики
Дискуссии о сатире 1920-х гг
Глава 2. Переосмысление литературных традиций в прозе М.Я. Козырева
1910 - 1920-х гг
Ранняя проза М. Козырева (рассказ «Комната», 1915) и традиции
романтической фантастики
Сатирическая фантастика в рассказах М. Козырева 1920-х гг
Гоголевские традиции в литературе 1910-х - 30-х гг. и в творчестве
М. Козырева
Глава 3. Творчество М.Я. Козырева и тенденции литературного процесса
1920-х гг
«Петербургский текст» 1920-х гг. «Повесть о том, как с Андреем Петровичем ничего не случилось» (1923) и повесть «Ленинград» (1925) М.
Козырева
М. Козырев и авантюрно-приключенческая литература
М. Козырев и сатирико-юмористические издания 1920-х гг
Глава 4. Проблематика и поэтика романов М.Я. Козырева конца 1920-х
начала 1930-х гг
Философия соцгорода в романе М. Козырева «Подземные воды» (1928).... 148 Москва в романе М. Козырева и И. Кремлева-Свэна «Город энтузиастов»
(1931): утопические и антиутопические черты
Заключение
Примечания
Библиография
Михаил Яковлевич Козырев (1892 - 1942) - самобытный и яркий писатель-сатирик первого советского десятилетия. Его судьба неотъемлемая часть историко-литературной эпохи - отразила все ее pro et contra ^литературные поиски, открытия, иллюзии и непридуманные трагедии. Активный участник литературной жизни и постоянный автор главных сатирико-юмористических изданий, многолетний секретарь литературного объединения «Никитинские субботники», М. Козырев уже в начале 1930-х гг. ошутил, по его собственному признанию, «таянье славы» (игнорирование его творчества критиками и невозможность печатать самые важные произведения), что было связано с очевидной для власти «буржуазностью» социально-политической позиции писателя. Козырев был арестован в 1941 г. и вскоре погиб в Саратовской тюрьме.
В последующие десятилетия официальная литературная и административная элита и вовсе пытается исключить Козырева из истории русской литературы XX века: после ареста писателя из библиотек целенаправленно изымаются его книги, а из архивов друзей и коллег (Е.Ф. Никитиной, И.Л. Кремлева-Свэна и др.) исчезают письма и документы, связанные с его именем. В течение долгих лет судьба Козырева остается неизвестной; его произведения, по существу, находятся под запретом. Однако слово писателя живет в песнях, положенных на его стихи 1910-х гг. и нередко считающихся народными: «Называют меня некрасивою...», «Что грустишь, дорогая...», «Ты смотри, никому не рассказывай...».
Лишь во второй половине XX в. в общем потоке возвращенных имен вновь зазвучало имя Козырева. Краткие упоминания о писателе в печати относятся к эпохе оттепели, когда его имя в 60-е гг. появляется в исследованиях о советской сатире. В работе Л.Ф. Ершова «Советская сатирическая проза 20-х годов» (1960) Козырев причислен к сатирикам, «начавших свою деятельность в дореволюционной юмористической прессе»
(366; 157). Знакомство с биографическими документами писателя оставляет сомнение в достоверности этого утверждения.
В справочном пособии С. Стыкалина, И. Кременской «Советская сатирическая печать. 1917-1963» (1964) приведены все юмористические журналы, в которых работал писатель, а также перечислены его псевдонимы1.
В кандидатской диссертации А.Н. Старкова «О художественном своеобразии русской советской сатирической прозы 20-х гг.» (1964) о произведениях Козырева упоминается в связи с авантюрно-утопическим направлением в прозе 1920-х гг. (Я. Окунев, В. Катаев, Б. Лавренев, Л. Никулин, Ю. Слезкин, М. Шагинян). Упоминание это содержит весьма одностороннюю негативную оценку художественных особенностей произведений писателя: «плакатность в изображении героев,
прямолинейность их характеристик...». Группе авторов, к которой, по мнению Старкова, может быть отнесен Козырев, «были чужды психологизм в обрисовке характеров, развернутая мотивировка поступков героев» (274; 5). С этим мнением нельзя согласиться. Исследователем не замечен ни пародийный характер обращения Козырева к приключенческим мотивам, ни психологически тонкое и реалистически глубокое изображение переживаний героев в «авантюрной» повести «Мистер Бридж».
В конце 80-х - на протяжении 90-х гг. внимание к творчеству Козырева концентрируется в основном на не опубликованной при жизни повести «Ленинград», привлекающей исследователей своей резкой оппозиционной направленностью. Это произведение впервые анализируется М.О. Чудаковой в статье «Без гнева и пристрастия. Формы и деформации в литературном процессе 20-30-х гг.» (1988) (277; 253-254). Рассматривая повесть в контексте антиутопий начала 1920-х гг. (главным образом, проводя параллели с романом Е. Замятина «Мы»), исследовательница подчеркивает, прежде всего, отражение реалий тех лет в произведении Козырева («специалисты» цензурного комитета в повести представляют собой пародию на идею
«укрупнять отрицательные явления, носящие частный характер, превращая их тем самым в явления, типические для данного времени» (498; 2).
Продолжая дискуссию, М. Кузьмин вопрос о форме сатирического изображения переносит в плоскость проблемы существования сатиры в новом государстве. По мнению авторитетного критика, в послереволюционных условиях сатира лишается своего назначения, так как «бичевать поверженных врагов не великодушно, а уничтожать врагов еще не сломленных значит уменьшить значение победы» (399; 1).
Таким образом, уже в 1920 г. был оформлен один из лейтмотивов выступлений критиков всего десятилетия: сатира - оружие опасное в советском государстве. Часть критиков предлагала от него отказаться, другая призывала к жесткому контролю за его применением, четкому определению предмета сатиры и дозволенных форм ее существования.
В 1923 г. Я. Шафир на страницах журнала «Красная печать», не отказывая сатире в праве на существование в новом государстве, предупреждал: «Необходимо сугубо следить за тем, чтобы разоблачительная работа вместо того, чтобы помочь советской власти с злоупотреблениями, не превратилась в средство подрыва советских устоев». Предостерегая от обобщений в сатире, Шафир вслед за Чаадаевым склонен отдавать предпочтение разоблачению конкретных недостатков и частных случаев, подчеркивая при этом необходимость идеологического контроля за сатирой: «Никто, кроме руководящих парторганов, не должен в этом деле брать на себя роль указчика» (500; 8). В ответ на статью Шафира последовало выступление критика Н. Крынецкого, считавшего, что время сатиры ушло безвозвратно, так как в пореволюционной действительности корни социального зла уничтожены (397; 8).
В 1925 г. со страниц журнала «Журналист» прозвучал призыв редакции открыть дискуссию о сатирических изданиях. А. Маевич, критически оценивая опыт всех советских юмористических журналов, главную причину неудачи видит в приверженности старым дореволюционным формам