Поэтико-философские аспекты виртуальной реальности в романе "Generation'П'" Виктора Пелевина

• Автор: Шульга, Кирилл Валерьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Елец
• Количество страниц: 158 с.

Содержание ;
Введение
Глава
Способы воплощения фантомов виртуальной реальности в романе «Generation ‘П’» Виктора Олеговича Пелевина
§ 1 Полисемянтика названия романа Виктора Пелевина «Generation
‘П’». Определение виртуальной реальности
§ 2 Симулякры: «творчество» и «криэйшен» в романе В. Пелевина
«Generation П»
§ 3 Критика «позиционирования» как философии жизни в
постсоветском обществе
§ 4 Мифопоэтический аспект романа «Generation П»
Глава II
Художественные средства изображения виртуальной
реальности в романе Виктора Пелевина «Generation П»
§ 1 Рекламные слоганы как форма выражения авторского сознания в
романе «Generation П»
§ 2 Функциональность языковой игры у Виктора Пелевина
§ 3 Интертекстуальные средства разоблачения симулякровой
реальности
§ 4 Композиционные приемы создания эзотерического мифа в
романе Виктора Пелевина «Generation П»
Заключение
Список использованной литературы

Введение

Виктор Пелевин — одна из ярких художественных личностей в литературном процессе 1990х — 2004х годов. Творчество писателя органично вписывается в современную литературу, которая определяется такой характеризующей тенденцией, как синтез различных стилей1.
Виктор Олегович Пелевин вошёл в число популярных русских писателей в начале 1990-х годов. Его произведения печатались вначале в журналах под рубрикой «Фантастика». Это были первые рассказы (сказка «Колдун Игнат и люди» (1989), «Реконструктор», «Принц Госплана» (1991), «Бубен верхнего мира» (1993) и повести «Затворник и шестипалый» (1990), «Синий фонарь» (1992). Романы писателя «Омон Ра» (1993) и «Generation П» (1996) показали явное стремление автора философски осмыслять современность, так как они отличались свежестью видения, остроумием и сатирической нацеленностью изображения.
Большинство исследователей объявляло творчество Виктора Пелевина постмодернистским, хотя этот современный прозаик, на наш взгляд, не укладывается в жесткие рамки только этого направления.
Современную историко-культурную ситуацию критика определяет как «нелитературоцентричную», так как якобы художественная литература в наше время уже не является основным средоточием идей, надежд, упований, идеологических образцов, а писатель перестал претендовать на роль пророка и учителя в начале XXI века, когда возник новый термин вместо «читатель» — «потребитель литературной продукции», означающий человека с иным культурным опытом и интеллектуальным кругозором. Современный «потребитель культуры»,
1 Литература современности, по мнению большинства ученых, находится в «продуктивном» кризисе. В кризисе находится и литературоведение, которому не помогают, выражаясь словами И.Н. Сухих, «подпорки» методов и направлений: постмодернизм, постреализм, постромантизм и прочих, так как суть художественных процессов заключается в синтезе различных тенденций, наблюдаемом
с детства воспитанный аудиовизуальными средствами массовой коммуникации, к сожалению, отдаст предпочтение ремейкам, а не романам Льва Толстого и Федора Достоевского. Одной из причин этого является то что, литература XIX века утверждала в основном ценности гуманитарного прогресса. Эта просветительская вера в прогресс к концу XX века была утрачена, как и иная традиционная аксиология, поэтому читатели не обнаруживают в нашей реальности утверждавшихся бесспорно высоких ценностей классической литературы. Произошли существенные сдвиги в картине мира, в концепции человека, в представлениях о роли и задачах художника слова, которые отражаются в произведениях постмодернизма.
"Нельзя сказать, что русские постмодернисты не мечтают о национальном возрождении, но главным его условием они считают преодоление авторитарности любого рода, освобождение от утопий — как социальных, так и трансцендентальных, "постмодернизацию" сознания и бессознательного. Ставка ими делается не на религию, а на культуру. Постмодернисты деконструируют проект Духа (включая христианский метанарратив), что встречает неприятие людей с мироощущением традиционно-религиозного типа. Но как раз постмодернистская переориентация на культурологическую интерпретацию религиозной кодирующей системы, отказ от линейного принципа при подходе к истории, служат известным противовесом росту фундаментализма, являющегося сегодня, может быть, главной для человечества опасностью» [117].
Исследователь современной литературы должен учитывать и то, что если реализм и модернизм пренебрежительно относились к стереотипам массового сознания (определяя их как пошлость), то постмодернизм обнаружил, что именно эти стереотипы формируют реальность, в которой мы живем. Необходимо отличать массовую «низкую»
повсеместно у всех художников слова.

упражнений уборщицы Веры Павловны, сосланной после смерти в роман Чернышевского в наказание за «солипсизм на третий стадии». Грань между жизнью и смертью размыта: так, герои «Вестей из Непала» и «Синего фонаря» вдруг начинают понимать, что они — мертвецы, а старая шаманка легко вызывает из «нижнего мира» погибших на войне немецких летчиков, чтобы русские девушки, выйдя за них замуж, могли уехать за границу («Бубен Верхнего Мира»). Но, по мнению Пелевина, в наших силах осознать иллюзорность своей жизни и выйти навстречу подлинному Бытию. Так это и происходит с героями большинства его поздних книг: цыплятами, вырывающимися за окна инкубатора («Отшельник и Шестипалый»), мотыльком Митей, превращающимся в светлячка («Жизнь насекомых»), рассказчиком «Желтой стрелы», сошедшим в конце концов с бесконечного поезда, двигающегося к «разрушенному мосту», а также Чапаевым, Анной и Петром, погружающихся в финале романа в «Условную реку абсолютной любви» — сокращенно «Урал».
А. Генис справедливо подчеркивал: «Проза Пелевина строится на неразличении настоящей и придуманной реальности. Тут действуют непривычные правила: раскрывая ложь, мы не приближаемся к правде, но и умножая ложь, мы не удаляемся от истины. Сложение и вычитание на равных участвуют в процессе изготовления вымышленных миров. Рецепт создания таких миражей заключается в том, что автор варьирует размеры и конструкцию «видоискателя» — раму того окна, из которого его герой смотрит на мир. Все главное здесь происходит на «подоконнике» — на границе разных миров» [40].
По справедливому определению А. Гениса, «Пелевин — поэт, философ и бытописатель пограничной зоны. Он обживает стыки между реальностями». В месте их встречи возникают яркие художественные эффекты — одна картина мира, накладываясь на другую, создает третью, отличную от первых двух. Писатель, живущий на сломе эпох, он