М. Цветаева и И. Бродский: невербальные компоненты стиля

• Автор: Захарьян, Наталья Алексеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Иваново
• Количество страниц: 180 с.

ГЛАВА I. ПУНКТУАЦИЯ КАК НЕВЕРБАЛЬНЫЙ КОМПОНЕНТ СТИЛЯ: ОТ ГРАФИЧЕСКОГО К СЕМАНТИЧЕСКОМУ

1. Роль пунктуации в формировании стиля М. Цветаевой и

И. Бродского

2. Пунктуация как способ создания смысла в поэзии

М. Цветаевой и И. Бродского

ГЛАВА II. СТИЛИСТИКА ЗВУКА'

В ПОЭЗИИ М. ЦВЕТАЕВОЙ И И. БРОДСКОГО

1. Звук как компонент стиля: Образно-семантический уровень

2. Способы невербального воплощения звука

ГЛАВА III. ПУСТОТА В ИНТЕРПРЕТАЦИИ

М. ЦВЕТАЕВОЙ И И. БРОДСКОГО

1. М. Цветаева: Пустота как идеальный мир
2. И. Бродский: Овеществление пустоты
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В интервью, данном Свену Биркертсу, И. Бродский заметил:
«Благодаря Цветаевой, изменилось не только моё представление о
поэзии - изменился весь мой взгляд на мир, а это ведь и есть самое
главное, да? С Цветаевой я чувствую особое родство: мне очень близка
её поэтика, её стихотворная техника»1. Это высказывание, а также
многие другие отклики И. Бродского на поэзию М. Цветаевой и
побудили обозначить точки соприкосновения, общность взглядов
поэтов, находящихся в разных эстетических парадигмах.
Что касается сходства поэтических систем Цветаевой и
Бродского, то, казалось бы, это факт общепризнанный, хотя бы потому,
что о нём заявляет сам Бродский. Е. Рейн замечает: «Если говорить о
его поэтике, то, мне кажется, Иосиф долгое время находился под

довольно сильным влиянием Цветаевой» . Сходная мысль прозвучала и в словах А. Кубрика: «Бродскому, наверно, еще до эмиграции надо было выбирать между цветаевской свободой пространства и вплавленного в него чувства и манделыптамовской парадоксальной сосредоточенностью на одном, где каждое чувство представимо как синтез мыслей, образов и ощущений. Выбор, пусть и не без английских поэтов-метафизиков и Одена, но был сделан в сторону повествования, отстранения и медитации, что по установкам почти полностью совпадает с цветаевскими волхвованиями перед словом. Можно добавить, что Бродский вслед за Цветаевой движется по музыке (как Гайдн в противовес Шопену), а не в музыку, по миру, а не в мир»'.
1 Искусство поэзии (интервью И. Бродского С. Биркертсу) // Paris Review. 1982.
№83. Цит. по: Бродский И. Большая книга интервью. М., 2000. С. 91.
2 Рейн Е. «Прозаизированный тип дарования» // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб., 1997. С. 18.
3 Кубрик А. В истинной трагедии гибнет... время
Однако, несмотря на то, что факт близости поэтики Бродского цветаевской неоднократно упоминается в литературе о нём, исследований в данной области практически нет. Так, А. Ранчин в книге «На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского» оговаривает сходство поэтических установок Цветаевой и Бродского, необходимость исследования проявления цветаевского влияния на творчество последнего, однако предупреждает, что в его книге речь об этом не пойдёт4.
Но не только сходство поэтик Цветаевой и Бродского обращает на себя внимание, главное - общность мироощущения поэтов, что справедливо было отмечено И. Кудровой. По ее словам, Бродский «принадлежал к той же породе поэтов», что и Цветаева: «В его собственном мироощущении преобладали те же трагические тона; как и Цветаева, он склонен был соизмерять любое явление или частность с вечностью; владела им и вполне сравнимая с цветаевской неукротимая страсть к постижению мира средствами поэтического слова. Попросту говоря, он узнавал в творчестве Цветаевой дорогое ему, близкое, своё -и потому так легко ловил и взращивал любую ассоциацию, с намёка достраивал образную цепь и мысль»5.
На наш взгляд, именно общность мироощущения способствует обнаружению пересечений поэтик Цветаевой и Бродского.
С заявленной нами темой непосредственно связаны статьи, содержащие сопоставительный анализ творчества Цветаевой и Бродского. Базой для нашей работы стали исследования В.М. Фоменко («Соотнесение образов-символов в двух поэмах: "Крысолов" Марины Цветаевой и "Шествие" Иосифа Бродского»), Л.В. Зубовой («Цветаева в прозе и поэзии Бродского ("Новогоднее" Цветаевой, "Об одном
4 Ранчин А. На пиру Мнемозины: Интертексты Бродского. М., 2001.
5 Кудрова И. Верхнее «до» // Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М., 1998. С. 20.
глубоко в их сердцевину и глубинную "суть", в их потаённую открытость. <...> Взрывчаткой дефисов синтаксис открывает в разъятиях новые грани - на самом своём сломе слово начинает сверкать, начинённое разливающимися смыслами. Так Мартин Хайдеггер добирается до глубинной семантики через синтаксис, разлагая слово до его первооснов и первоэлементов».73 То же мы можем сказать и о дефисе (и тире в данной функции) в поэзии М. Цветаевой:
Интересна также функциональная значимость тире, употребляющегося в последних строчках стихотворения74.
В.В. Жильцова выделяет два позиционных типа пунктуационных приёмов с тире в концовке: Тире в начале строки, содержащей начальную часть предложения («- Мёртвый лежит певец / И воскресенье празднует»; Ц, 1,292); тире в начале второй половины разбитой на две части строки («Оставлена... / - Восстанье в день»; Ц, II, 138). Исследователь отмечает, что второй приём более экспрессивен, так как выделяется графическим перерывом перед подачей текста75. В.В. Жильцова отмечает важность постановки тире в начале строки, считает, что если бы «тире при отсутствии разбивки находилось бы в середине строки (в слабой позиции, так как сильная позиция - начало и особенно конец строки) и было бы сглажено действием закона единства и тесноты стихового ряда, воспринималось бы не в композиционной функции, а как нормативное для XIX - нач. XX в. тире после точки»76.
73 Россман В. Техники пунктуации: знак препинания как философский метод
С. 71.
74 О композиционной функции тире, акцентирующего концовку стихотворения, см.: Жильцова В.В. Композиционно-поэтическая функция тире в поэзии Марины Цветаевой // Язык как творчество. М., 1996.
75 Жильцова В.В. Композиционно-поэтическая функция тире в поэзии Марины Цветаевой... С. 356-357.
76 Там же. С. 357.