Герой с идеалом и его стилевое воплощение в прозе 20-30-х годов XX столетия : Опыт эстетической реконструкции

• Автор: Федорченко, Виталий Александрович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 193 с.

Глава 1 Эстетический идеал и «активный» герой в индивидуально-стилевом многообразии прозы 20-х годов (О многочисленности творческого опыта)
Глава 2 Новый герой и новый пафос в литературно-общественном движении 20-3 0-х годов. К вопросу о генезисе
Заключение
Библиографический список

Теоретическое решение проблемы эстетического идеала невозможно без детальной разработки отдельных направлений, раскрывающих объективную и субъективную стороны этой важнейшей категории. В частности, раскрытие заданной проблемы требует детального изучения механизма эстетического воздействия на человека, проявляющегося в общении с социальной средой, природой и искусством. Здесь-то и возникает вопрос об эстетическом идеале как категории, синтезирующей * в себе вкус, чувства, представления о прекрасном, конкретное
понимание целей и задач социального и художественного прогресса. В общей проблеме «эстетического» вопрос об идеале является важнейшим фактором субъективности рассматриваемого понятия, в нем (идеале) фиксируются возникающие в сознании людей представления о прекрасном во всех сферах человеческой жизни.
И в самом идеале мы можем выделить две стороны - объективную и субъективную. Связывая объективную сторону с реальной жизнью, I* конкретными социально-историческими условиями, которые
формируют идеал художника, нельзя забывать, что воплощение идеала в творчестве не есть зеркальный акт, это активный процесс, социально обусловленный причинной связью, существующий между личностью и обществом, запечатлевающий конкретное представление, существующее в сознании художника. И социальный идеал и взаимосвязанный с ним эстетический идеал представляют собой обобщенный образ действительности.
В свое время Кант выдвинул тезис о незаинтересованности эстетического суждения. Это положение оказало серьезное влияние на последующую теорию искусства: следы этого влияния легко
обнаруживаются в творческой практике ряда художественных
направлений. За всеми подробностями этой теории Канта скрывается главный вопрос - о роли искусства и его отношении к действительности.
Если искусство дает объективно верную картину мира, тогда эстетический идеал органически связан с реальной действительностью. Если искусство не зависит от действительности, в свои права вступает субъективно произвольное творчество идеала, при котором идеал конструируется вне зависимости от жизни, лишь по «творческой воле» самого художника.
Н.М. Михайловский, проповедовавший «субъективный метод в социологии», утверждал, что критерий истинности творчества писателя зависит от нравственного уровня его субъективного идеала, от степени приближения писателя к «высшему нравственному идеалу», который сам по себе уже обеспечивает истинность его творчества.(118, с. 60-63)
«Высший идеал» здесь не зависит от жизни, он констатируется вне действительности и конкретных путей достижения общественной цели. Идеалы могут быть подвергнуты оценке лишь по их нравственному достоинству. Совпадая во взглядах с кантовским пониманием субъективной свободы в оценке цели, Михайловский пошел дальше, распространив теорию «социального субъективизма» на практическую сторону движения, вызванного идеалом. Не только идеал в своем развитии не зависит от действительности, но не зависят от нее также и те действия, которые возникают под воздействием идеала. Идеал -продукт чистого сознания, но тем не менее он обладает творческой силой - силой, созидающей новые формы жизни. В теории Михайловского эта творческая сила обусловлена единственным мотивом - психическим желанием человеческой личности.
Михайловский не был одинок в проповеди «социального субъективизма». Аналогичные взгляды можно найти в работах Л. Уорда, который писал, что «желание есть всемирная духовная сила... она является
что они, «непосредственно развивающие традиции реализма XIX века», принадлежат к искусству нашего столетия не в меньшей мере, чем, к примеру, Бунин («импрессивно-лирический реализм», по терминологии автора) или Маяковский (представитель «синтетического реализма»). (188, с. 165)
Поставим, однако, вопрос: в какой мере стилевой взгляд писателя отображается на «стиль эпохи», и подтверждается ли это фактами
литературного процесса 20-х годов?
Для решения данного вопроса представляют интерес произведения писателей, испытавших влияние эстетической платформы «Серапионовых братьев» и выдавших первые образцы экспрессивно-реалистической прозы, как прозы, ориентирующейся на заострение образа и выдвижения на первый план субъективно-оценочных моментов. В художественном языке «Партизанских повестей», романа «Города и годы» К. Федина, рассказов М. Зощенко, Н. Никитина, М. Слонимского содержалось, действительно, немало нового, звучавшего непривычно, особенно на фоне устоявшихся норм бытовой и социально-психологической беллетристики предреволюционной поры. Но это была новизна весьма разного качества, что с самого начала сделало каждого из представителей реалистического крыла «серапионов» резко непохожими на другого. «Каждый из нас пришел со свои вкусом, более или менее выраженным и затем формировавшимся под воздействием противоречий», - вспоминал впоследствии К. Федин. (168, с. 76)
Думается, уже сравнения «Бронепоезда 14-69» Вс. Иванова с написанным приблизительно в то же время рассказом Н. Никитина «Ночь» достаточно, чтобы убедиться, сколь велики были упомянутые различия. Тем более, что речь идет о произведениях, перекликающихся между собой в сюжетнотематическом и формальном отношении.
Как и в повести Вс. Иванова, в рассказе Н. Никитина изображена борьба враждебных сил - белогвардейцев и красных. Друг другу навстречу движутся, чтобы наконец столкнуться в последнем решающем поединке