Эстетические и художественные начала русской лирики и драмы в творчестве А.П. Сумарокова : Песни, трагедии

• Автор: Трубицына, Виктория Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 240 с. : ил.

Глава 1. Поэтика любовных песен А.П. Сумарокова
1.1. История вопроса о жанровой природе песен Сумарокова
1.2. Жанрово-тематический состав песенного творчества Сумарокова, место любовной песни в системе других лирических жанров
1.3. Структура поэтического текста песен Сумарокова
1.3.1. Метрика и строфика
1.3.2. Лирическое высказывание
1.4. Лирический субъект песен Сумарокова
1.5. Лирическая ситуация песен Сумарокова
1.5.1. Хронотопы лирической ситуации
1.5.2. Мотивы и образы лирической ситуации
Глава 2. Формирование жанровых типов русской национальной
драмы в трагедиях А.П.Сумарокова
2.1. Трагедии Сумарокова в русской критике
2.2. Теория жанра трагедии в «Эпистоле о стихотворстве»
Сумарокова
2.3 «Хорев» (1747) - опыт русской национальной драмы
2.4. «Гамлет» как опыт развития Сумароковым историкогосударственной линии «Хорева», движение к исторической драме
2.5. «Синав и Трувор», «Вышеслав»: развитие лирической
линии «Хорева»
Заключение
Библиографический список
Значение теоретической и поэтической деятельности А.П. Сумарокова в истории русской литературы вызывало в отечественном литературоведении противоречивые мнения.
А.П. Сумароков снискал звания от «далеко не столь полезного деятеля в области литературы» (Сперанский, 1913: 122) до «славного сочинителя», заслужившего «похвалы и признательность» соотечественников и «иноземцев» (Берков, 1933: 293-294). То называли его произведения «дрянью» (Пушкин, 1988: 355), «бледными снимками с чужих образцов» (Липовский, 1913: 64), то видели в нем «гения-подражателя», который «умеет выбрать изящнейшее для подражания и дает подражанию живой вид подлинника» (Мерзляков, 1978: 50), то «принципала» русской театральной сцены (Языков, 1879: 10), то, наконец, «отца нашего театра» (Плавильщиков, 1978:228).
А.Ф. Мерзляков в «Рассуждении о Российской словесности в нынешнем её состоянии» видит парадокс творений Сумарокова в том, что созданы они были «в то время, когда русские ценить его достоинств были не в состоянии» (Мерзляков, 1978: 49). A.C. Шишков, рассуждая о роли Ломоносова и Сумарокова в истории русской литературы, писал: «Надлежит токмо читать их с рассуждением, без всякого к ним пристрастия и ненависти, без всякого предубеждения к иностранным писателям и без всякого притом самолюбия или высокого о себе мнения; ибо сия последняя страсть часто сбивает нас с прямой дороги» (Сахаров, 1987: 292).
В исследованиях ученых советского периода (Г.А. Гуковский, П.Н. Берков, Ю.В. Стенник, И.З. Серман и др.) возобладало признание значительного места и роли поэта в развитии русской литературы. П.Н. Берков примирительно оценил Сумарокова как «писателя, хотя и не лишенного противоречий, но искреннего, активного и страстно любившего и уважавшего литературу» (Берков, 1959: 82).
В современном сумароковедении, представленном отечественными и зарубежными исследованиями, можно выделить следующие направления: биография (Мстиславская, 2002), новые сведения культурологического характера о писателе и его творчестве (Левит, 1995), (Кросс, 1995), (Стенник, 1999), осмысление полемичности, самостоятельности, оригинальности творчества Сумарокова и его роли в литературном процессе XVIII века (Клейн, 1993), (Лебедева, 2000), (Гринберг, 2001), изучение и выявление традиции Сумарокова в творчестве писателей XIX века: В.А Жуковского, A.C. Пушкина (Кашкина, 1990), (Стенник, 1995), рассмотрение жанровой природы (структура, поэтика, язык и стиль) трагедии (Левин, 1993), (Стенник XVIII век, 1995), (Вишневская, 1996), (Грипич, 2002), оды (Кожевникова, 2002), элегии (Котомин, 2002) и ранее не исследованных жанров драмы (Левитт, 1993), романа (Егунов, 1963), «диалога» (Степанов, 1993) и исторической прозы (Стенник, 1996) Сумарокова.
Неоднозначность восприятия и оценки творчества Сумарокова во многом вызвана многогранностью философских и эстетических взглядов писателя. Так, например, под влиянием развивавшихся во второй половине XVIII века естественных наук Сумароков вслед за русскими просветителями встал на позиции деизма и в своей публицистике часто был «крайне не последователен»: высказывая «материалистические предположения о
сущности живого», «то и дело возвращался к священному писанию» (Кривошеева, 1978: 4,8). Аналогично и эстетические воззрения писателя на протяжении всей его творческой жизни вбирали в себя художественные идеи разных этапов эволюции русской литературы XVIII века - от барокко, русского классицизма до сентиментализма. Тем не менее в сумароковедении бытует мнение, что доминирующее место в самоопределении Сумарокова как художника заняла классицистическая западноевропейская эстетика, каноны которой он пропагандировал, прежде всего, в основополагающей для новой русской литературы теории жанров.
Кто бы как от любопытства,
Ни старался рассуждать.
Очи скоро разбредутся,
Естьли дать им полиу власть,
И откроют против воли,
Всем наченьшуюся страсть. (№ 57, с. 246)
Второй по частоте использования тип строфы - 10-стишие. или одическая децима, открытая в XVII веке Малербом, К ней поэт обращается в 20 песнях. Количество строф колеблется от 2-х до 5-ти: 2-, 5- строфные 10-стишия встречаются по 2 раза в каждом случае, 3-строфное построение — в 8-ми песнях и 4-строфное - в 7-ми песнях. По способу рифмовки Сумароков в 8-ми песнях использует классическую схему одической децимы абабввгддг, а в 12-ти - допускает вольные комбинации. Например, абабввхггх (с двумя нерифмующимися строками) в песнях №№ 93, 99. В песнях №№ 49 и 11416 четверостишие с кольцевой рифмой аББа соединяется в одну строфу с шестистишием необычной охватной рифмовки вггДЦв:
Стражду влюбившись, красота твоя Мое сердце верно Мучит безмерно;
Вся распалилась, вся душа моя,
Ты приятней всех моим глазам,
Ты лишь едина вспламенить могла Твердо сердце, кое ты зажгла,
Лишь увидел, в тот же час влюбился,
Вечно с вольностью своей простился,
И искал тебя по всем местам. (№ 49, с. 237)
Сумароков употребляет также одическую строфу, в которой четверостишие и шестистишие следуют в обратном порядке, например, в песне № 31 - ааБввБгДгД. В остальных случаях поэт «играет» на более редких сочетаниях рифменных цепей: ааббввгддг (№47), АбАбввГГдд (№ 119), аббаввггдд и АббАввггдд (в песнях №№ 46, 77 и 108 соответственно). Дважды встречается образование 10-стишной строфы из пяти двустиший: ааббввГГдд (№ 55) и ААББВВГГДД (№ 58). В этих двух случаях деление на строфы происходит скорее графически, отделением строф друг от друга пробелом. Таким образом, Сумароков обращается к известной форме
16 Под номерами 49 и 114 в ПСВС А.П. Сумарокова печатается один и тот же текст, изменена графика.