Художественная аксиология новокрестьянской поэзии первой трети XX века

• Автор: Фролова, Анна Васильевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 189 с.

Содержание работы

Глава I. Миф национального бытия в поэзии Николая Клюева

Глава II. Аксиологические и гносеологические основы

художественного мира Сергея Есенина

Глава III. Миф и реальность крестьянского быта в поэзии

Сергея Клычкова

Заключение

Библиография

Новокрестьянская поэзия — самобытное явление в русской литературе XX века. В этой своеобразной ветви отечественной поэзии нашел отражение земледельческий крестьянский мир с его уникальной культурой, философией и судьбой, с его противоречиями и слабостями, неиспользованными возможностями. Новокрестьянская поэзия уходит корнями в глубину национального бытия, отражая как творческую память, самобытность русского народа, так и попытки реализоваться в новых исторических условиях.
В литературной ситуации первой трети XX века группа новокрестьянских поэтов не представляла собой организованного, специально оформленного литературного течения с единой теоретической платформой, творческой программой, как это имело место в случае с символизмом, футуризмом, акмеизмом, имажинизмом и другими литературными группами. Это был круг поэтов, родство которых осознавалось ими не по единству художественных приемов (поэтики), а скорее мировоззренчески и со-словно. Интересно отметить, что сами поэты не стремились закрепить свою общность программно, эстетически, даже объединяющее их название пришло со стороны: они были выделены из традиционной крестьянской поэзии в особую группу критиком В. Львовым-Рогачевским, давшим им лишь в 1919 году название "новокрестьянские" (178, 43). В нее он включил
H.A. Клюева, С.А. Есенина, С.А. Клычкова, П.В. Орешина, A.B. Ширяев-ца, П.А. Радимова, A.A. Ганина и др. Вслед за В. Львовым-Рогачевским в 1920-е годы А. Лежнев в духе времени обозначил их как "новокрестьянскую группировку" (160, 108). Тогда же название "новокрестьянская поэзия" было применено И. Ежовым ко всем крестьянским поэтам - современникам революционной эпохи (92, 40). Традиция оказалась устойчивой. И в 1960-е годы К. Зелинский называл их "новокрестьянскими" или "ново-

крестьянами" (109, 174). Позже тематическое определение стало термином, введено в "Историю русской литературы" (119, 1983 г.). Им пользуется и современное литературоведение, квалифицируя "новокрестьян" как "не-онародническое направление в русской литературе начала XX века" (2, 1979 г.).
В этом тематическом определении легко различима сословная, классовая составляющая, свойственная революционной эпохе ("крестьянская" - "пролетарская" литература), политизированная ориентация которой сохранялась едва ли не на протяжении всего XX века. Мы хотим обратить внимание на первую часть термина "ново-", смысл которой представляется более значительным, чем простое указание на время ("старое" - "новое"). Поэзия тех, кто был назван новокрестьянами, не была логическим продолжением творчества крестьянских поэтов второй половины XIX века, вошедших в литературу как "поэты из народа", "поэты-самоучки", а позднее "поэты-суриковцы" едва ли не как этническая разновидность русской лирики. Народническая критика, несмотря на декларируемый пиетет в отношении поэтов из крестьян, осознавала их несамостоятельность в художественных решениях.
Нельзя новокрестьянскую поэзию считать наследницей и кольцов-ской традиции в русской лирике уже по одному тому, что новокрестьяне не принимали отношения к себе как к чему-то экзотическому, как воспринимался поэт-прасол. Стихийная талантливость A.B. Кольцова удивляла читающую публику, а разработка им поэтических тем в значительной степени была связана с миром природы и местом человека в ней - от изображения "доли горькой" бедняка, характерного для поэта-самоучки, до восторга перед "великой тайной" природы, что выводило лирику А. Кольцова за тематически ограниченные пределы крестьянской поэзии.
Лирика крестьянских поэтов второй половины XIX века сохранила кольцовскую традицию радостного восприятия природы ("И твоим зелепредполагает присутствия человека. Вполне утопичная картина всемирно-' го переустройства. И Бог не творец, а крестный отец. Роль творцов нового
мироустройства играет "рать солнценосцев" - носители светоносного начала, справедливого и несущего благо.
В "Путешествии моего брата Алексея в страну крестьянской утопии" A.B. Чаянов рисует утопическую картину будущего, в основе которой - "утверждение старых вековых начал, испокон веков бывших основою крестьянского хозяйства" (344, 183). В этой "народнохозяйственной жизни" нет границы между городом и деревней, есть "более сгущенный или ^ более разреженный тип поселения", а "теперешние города такие же социальные узлы той же сельской жизни, только больших размеров" (344, 175); здесь примерно все равны ("далеко не так велика разница в средних доходах"; кроме того, есть иллюзия свободы от государственного принуждения ("...вы можете годы прожить <...> и ни разу не вспомнить, что существует государство как принудительная власть") (344, 187).
Осваивая новую революционную действительность, Н. Клюев реализовал в собственной художественной картине мира рационально вы-k строенную модель вселенной, которая обнаружила просчеты и допущения
в умозрительном дореволюционном проекте. Однако замещение избы "стобашенным пламенным домом" приводит к гибели "Руси избяной". Замена в "пламенном доме" человека родового безликим, массовым обнаружила неорганичность религиозного начала в мире, создаваемом Н. Клюевым. Одна рациональная модель сменила другую. Художественная система Николая Клюева отреагировала на революцию, на кардинальное смешение бытовых и бытийных параметров, чего не мог не заметить и творец нового мифа. Отрезвление наступило быстро.
Так, в стихотворении На божнице табаку осьмина... (1917 -1918) ^ новые реалии быта нарушают сакральный смысл избы, привычную гармонию в доме и в мире. Происходит кардинальная смена, точнее - отмена