Феномен финальной книги в русской прозе XX века

• Автор: Кириллова, Ирина Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 228 с. : ил.

ЧАСТЬ 1. ВЛИЯНИЕ МИРОВОСПРИЯТИЯ В ПОЗДНЕЙ ВЗРОСЛОСТИ НА ФИНАЛЬНУЮ КНИГУ
ЧАСТЬ 2. ТИПЫ ПИСЬМА В ФИНАЛЬНОЙ КНИГЕ
Глава 1. «Пирамида» Л. Леонова: стратегия усложнения письма
Глава 2. «Темные аллеи» И. Бунина: стратегия упрощения
ЧАСТЬ 3. ПРИНЦИПЫ ИЗОБРАЖЕНИЯ ПРОШЛОГО
Глава 1. «Спящий» и «Сухой лиман» В. Катаева: экзистенциальная логика
ОСМЫСЛЕНИЯ ИСТОРИИ И ЧАСТНОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
ЧАСТЬ 4. МОДАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА ФИНАЛЬНОЙ КНИГИ
Глава 1. «Осударева дорога» М. Пришвина: соединение поучения и
ПРИМИРЕНИЯ
Глава 2. «Светлая даль юности» М. Бубеннова: стратегия
САМОРЕАБИЛИТАЦИИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ ПЕРЕЧЕНЬ
Среди различных типов филологических исследований поэтики и стиля, историко-культурного контекста и проблемно-философских парадигм значимое место занимает анализ творческой эволюции писателей, начиная с первых опытов и заканчивая последними произведениями. Важность такого рода исследований очевидна: поясняются движущие силы и подспудные причины процессов, обусловивших изменения в поэтике текстов, выявляются общий вектор и тенденции развития, а также отклонения от них. Так, говорят о движении от романтизма к реализму в творчестве А. Пушкина и М. Лермонтова, усилении мистического начала в прозе Тургенева, дидактизма - в творчестве Л. Толстого или повышении внимания к национальной истории у А. Блока. Кроме того, благодаря анализу творческой эволюции можно выделить ключевые или этапные тексты, где с наибольшей очевидностью видны «сломы» мировоззрения и поэтики и обретают четкую форму новые черты. Как правило, они знаменуют собой новый этап творческой эволюции писателей.
В силу очевидной специфики исследования творческой динамики требуют и своего понятийно-терминологического аппарата. Однако, как показывает практика, специальной терминологии для исследования эволюции творчества не сложилось, а исследователи оперируют такими достаточно расплывчатыми понятиями, как «раннее», «зрелое» и «позднее» творчество, «первая (дебютная) книга», «итоговая (финальная) книга». Они пока не имеют критериев и определения, и в рамках истории творчества отдельно взятого писателя разграничиваются, скорее, интуитивно. Неконкретность в толковании этих понятий приводит к тому, что у разных писателей они обозначают различный отрезок жизни и творческой биографии. Иногда же эти границы могут варьироваться и применительно к одному и тому же писателю. Так, например, Д. Бак относит к раннему творчеству Л. Толстого только
трилогию «Детство», «Творчество» и «Юность»1, тогда как Л. Опульская к «ранним» текстам относит также «Севастопольские рассказы» и «Казаков»2.
В основу разграничения кладутся два разнородных принципа: изменения, возникающие при развитии творческой индивидуальности и поэтического мира, и маркеры, относящиеся не столько к биографии самого писателя, сколько к внешним событиям. На этом основании разграничиваются, например, до- и пореволюционная лирика В. Маяковского или А. Блока, возникают такие ставшие общеупотребительными формулировки, как «проза М. Булгакова 1920-х или 1930-х годов».
Иногда выделение этапа творчества коррелируется с географическим пребыванием автора в некой точке пространства. Так, например, с «ранним» творчеством А. Пушкина соотносят либо собственно «лицейский» (1813-1817 годы), либо, шире, «петербургский» (до ссылки на Юг в 1820 году) период3.
При выделении периодов творчества также используется время публикации текстов, особенно крупной формы (романов или поэтических сборников). Так, устойчивым в литературоведческом обиходе стало выражение «великое пятикнижие Ф. Достоевского». В некоторых случаях при определении границ того или иного периода учитывается время окончания работы над текстом в рукописи - особенно это относится к традиции письма «в стол». В качестве примера обоих этих критериев можно привести разграничение творчества О. Мандельштама на основании появления «Камня», «ТпьПа» и «Воронежских тетрадей».
Использование понятий «раннего», «зрелого» и «позднего» творчества приводит также к необходимости оговаривать отклонения - например, в тех случаях, когда ранняя смерть не позволяет говорить о позднем творчестве. Такое, в частности, относится к творчеству М. Лермонтова. Здесь же можно отметить и творчество А. Грибоедова, которое в литературе известно пьесой «Горе от ума». В связи с этим
1 См. программу семинарского занятия «Проблема повествования в автобиографической трилогии Л.Н. Толстого (повесть «Детство»)»
2 Опульская Л. Ступени великого восхождения («Детство», «Отрочество», «Юность», Севастопольские рассказы, «Казаки» Л. Н. Толстого)
3 См.: Пильщиков И. Резюме к публикации комментариев М. Цявловского к балладе А. Пушкина «Тень Баркова»
Во-первых, это определение своего места в русской и мировой литературе, то есть среди классиков и в ряду современников.
Первый подход - определение своего места в литературе и - шире - культурной эпохе за счет выстраивание собственного писательского рейтинга. Достигается это благодаря прямым оценкам поведению и творчеству современников (как в художественных произведениях, так и в non fiction) и встраиванию себя в их контекст. Таковы, например, «Эпилог» В. Каверина, «Алмазный мой венец» В. Катаева, «Воспоминания» и «Освобождение Толстого» И. Бунина, «Писатель, искусство, время» К. Федина и некоторые фрагменты из дневников М. Пришвина.
Так, В. Катаев создает в книге «Алмазный мой венец» мифы о своих современниках: «Задача вспоминающего - предложить свой вариант мифа, свой фантом давно ушедшей жизни, сложившийся в его сознании. Осознавая это, он не дает мифологическим героям, входящим в общую структуру его мифа, настоящих имен»1. В. Каверин в «Эпилоге», характеризуя жизнь своих писателей-современников, восстанавливает историческую справедливость и проговаривает истинную суть произошедших событий: «Создавая новую теорию литератур, он не мог унизиться до страха. Это звучит парадоксально, и тем не менее, это было именно так» - о В. Шкловском, «На самом деле характерное для него гордое достоинство соединялось с полным бесстрашием» - о М. Зощенко, «...история его безвременной кончины, его гибель не должна быть забыта» - о JI. Добычине. И. Бунин в своих «Воспоминаниях» оценивает современников с позиций своих критериев качества письма, претендуя на универсальность характеристик: «В моей молодости новые писатели уже почти сплошь состояли из людей городских, говоривших много несуразнаго: один известный поэт, — он еще жив и мне не хочется называть его, — разсказывал в своих стихах, что он шел «колосья пшена разбирая», тогда как такого растешя в природе, никак не существует: существует, как известно, просо, зерно котораго и есть пшено, а колосья (точнее, метелки) растут так низко, что разбирать их руками на ходу невозможно; другой (Бальмонт) сравнивал лунь, вечершою птицу яз породы сов, оперешем седую, таинственно-тихую,
1 Литовская М. А. «Феникс поет перед солнцем»: Феномен Валентина Катаева. - Екатеринбург, 1999. - С. 370.