Традиции и традиционализм как культурно-историческое и художественно-эстетическое направление и проблема национальной идентичности в журнально-литературном процессе рубежа XX - XXI вв. Концепция и дис

• Автор: Канашкин, Алексей Витальевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 451 с.

Содержание
Введение

Глава 1. Энергия Русского Слова: Традиция и Традиционализм

как постсовременнаяя проблема

Глава 2. Традиция и Традиционализм как категория настоящего времени: идеология художественно-исторической преемственности и постисторнческий модерн
2.1. Дискурсивно-многосмысловые процессы в трактовке Традиции и Традиционализма и контуры эстетического самопознания

Новейшей Эпохи

2.2.Понятия «Творческая Традиция» и «Творческий Традиционализм» как пролог к воскрешению соборно-символизированного

пространства

Глава 3. Индикаторы и парадигмы Традиции и Традиционализма в общественном сознании и «культура границы» их творческого воплощения: приёмы и краски «опознавательной» палитры
3.1. Живое и жизнетворящее. О синтезе Творческой Традиции, Творческого Традиционализма и казачьей «Родовы»
3.2. Мир казачества в условиях глобализации и алгоритмы переосмысления «своего» и «чужого»
3.3. Либерально-демократическая мысль перед загадкой обновлённой
казачьей очевидности
Глава 4. Традиция и Традиционализм как выражение поступательно-эстетического Абсолюта в художественнопублицистическом пространстве современности. Самоиденги-

фикация исторического человека в структуре «человека без свойств»
4.1. Творческий Традиционализм каждого дня и поэтика державного подсознания народа. Духовидение против универсальных концепций
4.2. Творческая Традиция и Творческий Традиционализм в свете этических и эстетических абсолютов
4.3. Противление злу Прото-Традицией или Традицией-Судьбой: к типологии художественно-публицистической рефлексии писателей постреалистов и писателей-постмодернистов
4.4.0т творческой Традиции к Творческому Традиционализму - и обратно: метафизика восхождения
4.5. Традиция движется, традиция предупреждает
4.6. Внутри Традиции или исторические грани вечных истин
4.7.Связь времён: Традиция ищет пассионарное настоящее
4.8. Ключ Традиции: параметры созидающего сознания
4.9. По праву автоконцепции
4.10. Дух и буква Традиции как Большой Стиль
4.11. Традиция и Наше Время: магистраль творческих поисков
4.12. Традиция и День Грядущий: рубежи вторжения
Заключение
Библиография

ВВЕДЕНИЕ
К исходу первого пятилетия нового, XXI столетия, стала очевидной слабая разработанность вопроса о том, какими путями развивались Традиция и Традиционализм в реформируемой постсоветской действительности, какие идеи востребованы национально-исторической мыслью из багажа минувших эпох. Между тем, интуитивно и по опыту практической журнально-литературной деятельности многие признают нарастающую мощь традиционной составляющей российского интеллектуалитета. Больше того, курс на познание традиции как-то неприметно обрёл статус чрезвычайно перспективного, особенно если учесть распространение в западной культурологии концепта «сумерек Просвещения», то есть ментального и эстетического «износа» просвещенческой литературно-идеологической парадигмы в постмодернистском обществе. В этом смысле Традиция и Традиционализм необоримо становятся актуальными претендентами на роль стержнеобразующей идеологии.
Сегодня, когда под Традицией и Традиционализмом понимают прежде всего социально-политический «компонент», выявляемый через «отрицание» (традиционализм - это не коммунизм, не фашизм, не либерализм), исключительно важны теоретические попытки выявления его творческого ядра, моменты его самоидентификации. И они в работе представлены, прибегая к словам А. Блока, в качестве «вечных спутников русского человека на пути к самому себе».
Все четыре главы диссертационной работы объединяет отношение к Традиции и Традиционализму как всеобъемлющему и универсальному императиву, подчиняющему себе всю совокупность материальной и духовной реальности. Размышляя над жизнью духа и сознания, насыщенными реалиями государственной политики, деталями «вещного» антуража эпохи, проявлениями «телесных оболочек», автор данного исследования вместе с героями художественных и публицистических произведений пре-

милая, тихая, обыкновеная семья интеллигентов Турбинных вдруг становится причастна к великим событиям, трансформировавшим облик России. Как и пушкинским персонажам, Турбинным наглядно преподан урок истории, урок жестокий, но праведный. Пройдя через кровь, они понимают и принимают смысл этого урока, делают выбор, остаются со своим народом, проходят обряд исторической, а больше метафизической инициации, побеждают в себе мещанское отчуждение от сакральной России. Задолго до событий, описанных Булгаковым, князь Трубецкой указывал на ту бездну падения, к которой ведет «благолепное» мещанство. «Мещанству не дано видеть глубины, ему недоступно ни величие добра, ни глубина зла, оно олицетворяет собой житейскую середину. По мещанство вовсе не так нейтрально, как это кажется с первого взгляда: из недр его рождаются кровавые преступления и войны. Комфорт родит предателя. Продажа собственной души и родины за тридцать сребреников, явные сделки с сатаной из-за выгод, явное поклонение сатане, который стремится вторгнуться в святое святых нашего храма - вот куда, в конце концов, ведёт сытый идеал мещанского довольства» (333:39). Пушкин и его герои открыто противостоят «сытому идеалу мещанского довольства». Подобно «Капитанской дочке», «Белая гвардия» становится не только историческим романом, где гражданская война увидена её свидетелем и участником с определённой исторической дистанции, но и своеобразным «романом воспитания», где, говоря словами Л.Толстого, мысль семейная соединяется с мыслью народной. Удивительно то, что ситуация у военврача М.Булгакова, непосредственного участника событий, иная, чем у Пушкина, он очень близок к событиям гражданской войны, потерял в них обоих братьев, друзей. Однако, интуиция, разбуженная «Капитанской дочкой» помогает М.Булгакову «держать удары», учит его пушкинскому историзму, отмеченному метафизической безучастной страстью. Это тот историзм, который можно назвать правильным. Булгаков начинает писать автобиографические расска-