Русско-шведские литературные связи в XVIII веке

• Автор: Люстров, Михаил Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 470 с.

Актуальность темы исследования. Изучение литературных взаимоотношений России с другими европейскими странами традиционно является одной из приоритетных отраслей исследования русской литературы XVIII века. Начиная со второй половины XIX века, в России появлялись работы, посвященные русской переводной художественной литературе XVIII века, восприятию в России XVIII века отдельных античных и новых европейских авторов и европейских литератур1. При этом, говоря о “национальной
1 Веселовский А.Н. Западное влияние в новой русской литературе. Историкосравнительные очерки. М., 1883; Глаголева Т. М. К литературной истории сатир Кантемира (Влияние Буало и Лабргойера) // Изв. Отд. русского языка и словесности. 1913. № 2; Берков П.Н. Русско-польские литературные связи в XVIII в. М., 1958; он же. Des relations littéraires franco-russes entre 1720 et 1730 // Revue des études slaves. Paris, 1958. V. 35; Алексеев М.П. Очерки истории испано-русских литературных отношений XVI-XIX вв. JL, 1964; он же. Русско-английские литературные связи: XVIII век - первая половина XIX века // Лит. наследство. М., 1982. Т. 91; Международные связи русской литературы. М.;Л., 1966; Заборов П. Р. Вольтер в русских переводах XV111 века. // Эпоха просвещения. Л., 1967; Панченко А.М. Чешско-русские литературные связи XVII в. Л., 1969; Польско-русские литературные связи. М., 1970; Серман И.З. Кантемир и Буало (проблема литературной ориентации) // Russia and the World of the XVIII century. Columbus, 1988; он же. Антиох Кантемир и Франческо Альгаротти // A Window on Russia. Venezia, 1996; Песков A.M. Буало в русской литературе XVIII— первой половине XIX века. М., 1989; Николаев С.И. Польская поэзия в русских переводах: Вторая половина XVII— первая треть XVIII в. Л., 1989; Левин Ю.Д. Восприятие английской литературы в России:

специфике” русской литературы XVIII “в европейском контексте”, исследователи специально оговаривают, что речь идет о литературах, оказавших на русскую литературу сильнейшее влияние, “главным образом, о французской и немецкой литературах” (Й.Клейн). Если же в поле зрения ученых оказываются представители других европейских стран, датчанин Л.Гольберг, голландцы Г.-Л.Баар или Р.Фейт, то, как правило, отмечаются их сочинения, переведенные на русский язык с того же французского или немецкого языков.
Однако для создания полноценной картины русско-европейских литературных взаимоотношений в XVIII в. требуется учитывать не только русско-французские, немецкие, английские, швейцарские и польские литературные контакты, но и литературные связи России с иными, оказавшими на русскую литературу не столь сильное влияние, национальными литературами, в том числе и со скандинавскими. Среди последних особенно важна шведская литература, принадлежащая «соседственному» и традиционно «враждебному» России народу, с которым на протяжении столетий формировались политические, торговые, военные, династические и т.п. отношения. Таким образом, реферируемое исследование позволяет, с одной стороны, пополнить ряд работ, посвященных русско-европейским литературным контактам, с другой стороны - рассмотреть механизм литературных взаимоотношений стран, удаленных от европейского литературного центра и при этом традиционно поддерживающих культурные взаимоотношения.
Исследования и материалы. Л., 1990; Одесский М. П. Кантемир и Поуп. // Прометей. М., 1990. № 16 и т.д.

В фундаментальной работе Д.М.Шарыпкина «Скандинавская литература в России» (JL, 1980) русско-шведские литературные отношения в XVIII в. рассматриваются в контексте многовековых русско-скандинавских литературных контактов и в отдельную главу не выделяются. Естественно, многие факты остались за рамками этого «сжатого очерка». Однако открытая Шарыпкиным тема продолжает разрабатываться в настоящее время: в книгу «Русско-европейские связи. XVIII век (материалы к энциклопедии)» (СПб., 2006) наряду с традиционными для подобного рода изданий разделами включена глава, посвященная русско-скандинавским (и русско-шведским) литературным взаимоотношениям в XVIII в. Правда, в соответствии с требованиями жанра такого исследования авторы ограничились фактографическим очерком и не предприняли попытки провести всесторонний анализ литературных отношений двух “соседственных” северных стран.
Отсутствие целостной картины литературных взаимосвязей России и Швеции позволило некоторым авторам современных историко-литературных исследований отводить XVIII веку роль не заслуживающей особого внимания «предыстории» русско-шведских литературных взаимоотношений: в прелиминарных главах
монографий, посвященных русско-шведским литературным контактам рубежа XIX-XX вв., дается краткий обзор произведений русской литературы XVIII в., так или иначе связанных со «шведской» темой, и переводных сочинений по истории древнескандинавской литературы2. Если же автор-историк отмечает, что «вторая половина XVIII в. явилась «... начальным периодом в истории русско-шведских
2 Nikolajeva М. Nar Sverige erôvrade Ryssland. Stockholm/Stehag, 1996.

Появление среди русских переводов саг и комментариев к ним лишь этого стихотворения имеет свое объяснение: в отличие от прочих включенных в древнескандинавские сочинения поэтических текстов, восьмистишие из песни Рагнара Лодброка воспринималось русским переводчиком не как стихотворная и, значит, не имеющая, на его взгляд, научно-исторической ценности вставка, а как часть научного комментария. По этой же причине единственный стихотворный перевод песни был выполнен с латинского языка, на котором написаны все включенные в издания Верелия научные комментарии. По всей видимости, стремлением русского переводчика работать с «научными» книгами объясняется его предпочтение латинских переводов исландских текстов шведским, даже если шведский издатель использовал латынь как «интернациональный», а не «научный» язык88.
Среди шведских изданий древнескандинавских текстов существует два, очень близких текстуально, произведения о Гиалмаре: «Hjalmars о. Ramers saga» (Uppsala, 1690) на шведском языке и «Historia Hialmars regis Biarmalandice» (Stockholm, 1721) на шведском

Малле, видевший в древнескандинавских текстах памятники литературы, отказывался делать переводы с латинского и отдавал предпочтение шведскому как более естественному для подобных произведений языку. Так, про свой перевод «Истории о Карле и Гримме», изданной Бьернером на шведском и латинском языках, Малле пишет: «Я столько употреблял первый (шведский -М.Л.) сколько прилагал старания, ибо г. Бирнер, последовав верно его подлиннику в одном, употребил при втором толь красивый, или лучше сказать, столь витиеватый слог, что вместо северного Скальда представляется в нем ученик, недавно вышедший из риторики» (Г. Маллета Введение в Историю Датскую. С. 173)