Христианские основы мировосприятия и изображения героя в произведениях Ф.М. Достоевского

• Автор: Кунильский, Андрей Евгеньевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Петрозаводск
• Количество страниц: 357 с.

Глава первая. Смех в мире Достоевского

1.1. О природе смеха и комического в творчестве Достоевского

1.2. Проблема смеха и комического в русской литературе первой

половины XIX века

1.3. Смех радость и веселость в романе «Бедные люди»

1.4. Проблема «смех и христианство» в романе «Братья Карамазовы»

1.5. Достоевский в восприятии некоторых церковных авторов

ГЛАВА ВТОРАЯ. Принцип «снижения» в поэтике Достоевского

в связи с категорией кенозиса

2.1. Принцип «снижения» и проблема положительного героя

(роман «Идиот»)

2.2. «Спорные мудрецы» в романах Достоевского («Бесы», «Братья
Карамазовы»)
2.3. Кенотическая природа образа кн. Мышкина
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Роман о христианине
3.1. О христианском контексте в романе «Идиот»
3.2. Языческое и христианское в романе «Идиот»
3.3. Отражение раннего христианства в романе «Идиот»
3.4. Эротическое поведение князя Мышкина
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Литературный контекст романа «Идиот»
4.1. Статьи Белинского о Пушкине как один из источников романа «Идиот»
4.2. Отражение творчества и личности Жуковского в романе
«Идиот»
4.3. Изображение экспансии язычества в русской литературе 1860-х гг.
(Н.Г. Чернышевский, «Что делать?»; Ф.М. Достоевский,
«Идиот»)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Изучение творчества любого писателя предполагает приобщение к миру его произведений. На это в свое время указывал Белинский: «Творческая деятельность поэта представляет собою <...> особый, цельный, замкнутый в самом себе мир, который держится на своих законах, имеет свои причины и свои основы, требующие, чтоб их прежде всего приняли за то, что они суть на самом деле, а потом уже судили о них»1.
Художественный мир писателя тем более своеобразен, чем сильнее дарование создавшего его автора. В полной мере сказанное относится к личности и творчеству Ф. М. Достоевского. Их своеобычность неоднократно отмечалась, в особенности людьми, принадлежавшими к другим культурам. Так, например, в анонимной рецензии на роман «Идиот», опубликованной в одном из американских журналов в 1913 году, говорилось: «Князь Мышкин утверждается Достоевским как русский идеал. Западным читателям трудно понять такой характер»2. Примерно в то же время австрийский писатель Эмиль Лука (Lucka E. Dostojewski. Stuttgart und Berlin, 1924) констатировал:
1 Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина, Статья пятая // Собр. соч. М., 1981. Т. 6. С. 254. Приведенный тезис Белинского располагается в русле европейской эстетической традиции, идущей от Шеллинга (произведение искусства как универсум для себя; «всякий великий поэт призван <... > создать собственную мифологию» - см.: Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М., 1966. С. 88, 147, 467) к Хайдеггеру. Последний отмечал: «Будучи тем, что оно есть, произведение создает целый мир», нужно «вливаться в него», «отдаваться ему» (цит. по кн.; Верди М. Общее литературоведение. М, 1957. С. 82, 83).
2 Dostoievsky’s ideal // Current Opinion. 1913. December. Vol. 55. P. 433.

теорий - даже тогда, когда речь идет об одном писателе (пример Сумарокова). Так могло быть и с традициями народной смеховой культуры: что называется, их в дверь, а они в окно. Но нет оснований сглаживать конфликт, существовавший между классицизмом и этими традициями. Классицизм с его конструктивностью, созидающий здание культуры по законам разума, стремящийся к упорядоченности, оформленности, серьезности, должен был враждебно относиться к хаотичности, анархичности, «дурашливости» народной культуры (культурой он ее и не считал). В благоустроенном государстве классицизма находилось место и для смеха11, но облагороженного, пристойного, использующегося в высших целях. При этом связанные со смехом жанры занимали низшее положение в жанровой иерархии классицизма (в том числе и потому, что отражали «низкую» природу). О двойственной репутации смеха никогда не забывали, обращаться с ним рекомендовалось особенно осторожно, чтобы избегать «площадности» и не угождать «райку». Даже Крылов, который впоследствии стал считаться одним из самых демократических писателей12, изображая своих противников из «Московского журнала» (и прежде всего Карамзина) под именем Ермалафида, с издевкой описывает, как этот литератор адресует свои комедии не «гордому партеру», а «парадизу», т. е. демократическому райку13. Правда, в 1800 г. тот же Крылов напишет не только политически острую, но и истинно веселую «шуто-трагедию» «Трумф» («Подщипа»), которую П. Н. Берков связывает именно «с традициями народного театра, народных игрищ»14.
1.2.2. С сентиментализмом часто соединяется представление о слезливости, унынии как доминантах жизнеощущения. Очевидно, это не
11 Хорошо зная античную мифологию и символику, классицист помнил, что одна из трех граций — Эвфросита- являла собой радость, веселье.
12 По мнению кн. Вяземского, например, в своем демократизме Крылов заходил даже слишком далеко - опускаясь до лакейства//Переписка А. С. Пушкина: В 2 т. М., 1982. Т. 1. С. 233.
13 Крылов И. А. Соч.: В 2 т. М., 1984. Т. 1. С. 412-413.
14 Берков П. К Указ. соч. С. 366.