Проблема человека в художественной историософии М. Горького и Т. Манна

• Автор: Боровкова, Наталья Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Магнитогорск
• Количество страниц: 162 с.

Содержание работы
Глава 1. Человек в художественной историософии Т. Манна
1.1. «Здесь и теперь» историческою человека
1.2.Томас Будденброк - человек исторического «промежутка»
1.3. История не-для-себя и крах исторического самосознания: Ганно Будденброк
Глава 2. «История» и «человек» в романистике М. Горького
2.1. Историософские искания М. Горького
2.2. Исторический человек и вырождение «истории»: «Дело Артамоновых» и «Жизнь Клима Самгина»
2.3. Исторический человек: вырождение «Я» в «истерической самости»
Заключение
Список использованной литературы

Изучение наследия М. Горького всегда было одной из главных областей отечественного литературоведения. Горький и проблема человека, Горький и природа, Горький и революция, Горький и религия, Горький и власть -эти темы поочередно становились основными в горьковедческих исследованиях. А сами горьковеды, определяя доминанту миропонимания писателя и раскрывая причины возникновения коллизий в поведении ею литературных героев, говорили и продолжают говорить о горьковской «сложности», «многогранности», о большом количестве слагаемых в его «мировоззренческом комплексе».
В настоящее время повышенное внимание привлекает проблема соотношения горьковского творчества с философскими исканиями эпохи, активно обсуждавшаяся в литературоведческих работах рубежа веков и в последнее десятилетие двадцатого столетия вернувшаяся в сферу фундаментальной науки.1 Вместе с тем, и работы начала века, и современные исследования этого вопроса имеют достаточно фрагментарный характер, сводясь, как правило, к выявлению в художественной практике писателя «ницшеанскою лейтмотива» - образа «сильного человека», установлению взаимосвязей про1 Вопрос о связи творчества М. Горького с различными философскими >чениями был довольно широко представлен в критических работах начала века: Неведомский М. Вместо предисловия // Лихтенберже А. Философия Ницше. СПб., 1901; Михайловский Н. О г. Максиме Горьком и его героях // Критические статьи о произведениях М. Горькою. Киев, 1901; Сухих С. Заблуждение и прозрение Максима Горькою. Н. Новюрод, 1922; Зайцев Б. Максим Горький (К юбилею) // Максим Горький: pro et contra. Личность и творчество Максима Горького о оценке русских мыслителей и исследователей 1890 - 1910 п. Антология. Санкт-Петерб)р1, 1997.
Не обошли вниманием ницшеанство Горького и р>сские мыслители - Н. Бердяев, Е. Тр>бецкой, Г. Федотов (Бердяев Н. Собр. соч. 1. 2. Париж, 1985; Гр>бсцкой Е. Философия Ницше. М., 1904; Федотов Г. Защита России / Федотов Г. Поли. собр. статей. Г. 4. Париж, 1988).
Среди современных исследований данного вопроса выделяются работы Э. Юное, П. Басинского, В. Келдыша, С. Семеновой, Л. Колобаевой, В. Барахова (Клюс Э. Ницше в России. СПб.: Академический проспект, 1999; Басинский II К вопросу о «ницшеанстве» Горькою // Известия РАН. Серия литературы и языка. Том 52. № 4. 1993; Келдыш В. О системе ценностей в творчестве М. Горького // Известия РАН. Серия литературы и языка Том 52. № 4. 1993; Семенова С. Метафизика р>сской литераторы. Том 2. - М.: Издательский дом «ПоРог», 2004.; Колобаева Л. Горький и Ницше // Вопросы литературы. - 1990 - Октябрь; Барахов В. Драма Максима Горькою (Истоки, коллизии, метаморфозы). - М * ИМЛИ РАН, 2004).

родке можно быть большим человеком; что можно быть Цезарем в торговом городишке на берегу Балтийского моря» (Будденброки, с. 311).
Как видим, в своем герое автор соединяет физические страдания, которые у него с необходимостью сопутствуют «величию», желание это величие достигнуть, а также некоторое «духовное беспокойство». Во всеоружии этих качеств, дополненных обстоятельно выписанным «историческим чувством», Томас Будденброк является полноценным олицетворением манновскою второго этапа становления человеческой индивидуальности. И, добавим, достойным предшественником образцового представителя данною зіапа - Иакова, сочетающего в себе, помимо уже упомянутою нами беспокойства, все то же стремление быть главой рода и то же отсутствие выдающейся телесной силы (несмотря на «величественный» внешний вид и «внушительные» позы, «душа его была пугливой и робкой», и он «не был способен» на деяния, требующие особой физической мощи59).
Кстати говоря, такое несовпадение внешнего вида и фактического состояния отличало и Томаса Будденброка: «Какой контраст между страдальческой расслабленностью его черт и почти военной щеголеватостью <...> усов, тщательно выбритых щек <...>. Томас Будденброк сам ощущал это несоответствие <...> между энергической живостью его движений и тусклой бледностью лица», которая, в свою очередь, соответствовала тусклой «пустоте», образовавшейся у него внутри (Будденброки, с. 517). И именно такое «удивительное» противоречие между «внутренней сущностью и внешностью», вызванное «избытком истории», являлось у Ницше симптомом ослабления личности
Создав столь убедительное воплощение ницшевского «исторического человека», Т. Манн не останавливается на достигнутом и показывает его антипода, причем в лице все того же Томаса Будденброка, придавая тем самым «линии Ницше», пронизывающей практически весь текст «Будденброков»,
59 Иосиф и его братья, с. 121.
60 Ницше, Ф. О пользе и вреде истории для жизни. - С. 181.