Летописные повествования о княжеской смерти: жанрово-стилевой анализ

• Автор: Рудомазина, Татьяна Борисовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Елец
• Количество страниц: 245 с.

Глава I. Литература Древней Руси: жанрологический анализ
Глава II. Летописные повествования о княжеской смерти (дифференциация жанровых стилей)
§1. Поэтика некролога
§11. Поэтика сказания и рассказа
§ III. Поэтика повести
Заключение
Список использованной и цитированной литературы
Список сокращений
Актуальность исследования. В науке вопрос о древнерусской жанровой системе остается дискуссионным как применительно к отдельным текстам, к «Слову о Полку Игореве» в частности, так и к литературе средневекового периода в целом (исследованием проблемы организации -жанровой или «вне-жанровой» - древнерусской литературы занимались такие отечественные медиевисты, как Лихачев Д.С. [53, 54, 56], Живов В.М. [42], Еремин И.П. [40], Динеков П.Н. [31], Сазонова Л.И. [90], Панченко А.М. [69] и др., а также представители зарубежной науки Чижевский Дм. [114, 115], Ягодич Р. [116], Ленхофф Г. [117], Пиккио Р. [119] и др.). В связи с этим представляется актуальным обсуждение некоторых существующих внутри летописи жанров, в том числе выявление формальных и содержательных параметров, которые для древнерусского книжника могли иметь жанровую релевантность.
В рамках дискуссии о жанровой системе литературы Древней Руси актуальным остается вопрос о древнерусской летописи как эстетическом целом. Проблемами формирования русского летописания и состава летописи занимались Шахматов A.A. [108], Лихачев Д.С. [53, 54, 55, 57], Еремин И.П. [36, 37, 38, 40, 41], Творогов О.В. [96, 97], Лурье Я.С. [60], Приселков М.Д. [74], Насонов А.Н. [66], Пауткин A.A. [71], Демин A.C. [28, 29, 30], Данилевский И.Н. [23, 25, 27] и др. Но за пределами этих исследований остались включенные в летопись повествования с тематическим ядром «смерть князя». Жанрам с тематическим ядром «смерть князя», включенным в древнерусскую летопись и не исследованным отечественной филологической наукой, посвящена настоящая диссертация. Неоднородность жанровой специфики повествований о княжеской смерти утверждал Еремин И.П. [38, 40], выделяя в летописях среди прочих форм повествования повесть, посвященную княжеской смерти. Останавливаясь на некоторых признаках, определяющих повесть о княжеской кончине, Еремин, тем не менее, не преследует цели выявить специфические композиционно-

стилистические признаки повести, позволяющие сделать вывод о ней как о жанре. Сам предмет изображения, смерть князя, нельзя считать жанровым дифференциатором повести, поскольку изображение смерти князя представлено и в некрологах, и в рассказах, выявление жанровой специфики которых также не входило в задачи И.П. Еремина. Между тем символическое наполнение категории «смерть», выступающей в летописи и как Божья награда, и как Божье наказание князю, выполняет жанроразличительную функцию.
Предметом настоящего диссертационного исследования стал жанровый состав древнерусской летописи, рассматриваемой как жанровостилевое единство.
Объект изучения - общность включенных в летопись повествований, объединенных темой княжеской смерти в их жанрово-стилистических различиях.
Цель нашего исследования заключается в выявлении композиционностилистических особенностей повествований о княжеской смерти, входящих в состав русской летописи, которые позволят рассматривать эти повествования как целостную систему жанровых параметров. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1) обозначить круг повествований, ограниченных темой смерти князя;
2) описать композиционную структуру каждого из некрологов, сказаний, рассказов и повестей о княжеской кончине;
3) вскрыть индивидуальные стилистические особенности каждого из указанных повествований;
4) установить композиционно-стилистические закономерности, позволяющие атрибутировать входящее в летопись повествование жанру некролога, сказания, рассказа или повести.
В качестве материала для исследования летописных повествований мы выбрали Ипатьевскую летопись, представляющую собой общерусский летописный свод южной редакции конца XIII - начала XIV вв., древнейшим

цитате говорится об отвлеченном праведнике: «...иш Ж® щжщхит шш яшшмоть ©ршшь®» (Притч. 11:7) [там же]
развития на этом обобщенном уровне авторская речь не получает. Буквально следующее же высказывание возвращает мысль летописца собственно к Владимиру: «СЩь Ш ов ощмлчь д®(ршшь ІРчр&іши <йэдь®» [там же]. Семантически это утверждение не носит самостоятельного характера: замечание о том, что люди помнят Владимира, влечет за собой хвалу Богу, которую воздает христианская Русь: «іРїртШ
«шщ® шд®м Вш щшют шьздотм
ширэд® шртшу* тцрйъ ошэ щт дарите
вект оар®тшшй>> [117-118].
Если на протяжении всего некролога языческое прошлое Руси противопоставлялось ее христианскому настоящему, то в финале текста речи о прошлом нет, образом «новых людей»11, просвещенных Святым Духом и победивших невежество, завершается некролог. Синтаксическим параллелизмом повествователь подчеркивает активность «новых людей» в прославлении Бога. Обилие причастий («поминающе», «прославляющее», «поющее», «чающее») отличает этот фрагмент. Но без деятельности князя Владимира становление «нового человека» не произошло бы, а потому этот образ возникает в тексте сразу же за авторским обращением к самому князю («Дажь ти»), который представлен в тексте как родоначальник «новой» Руси.
Таким образом, прославляя в некрологе Владимира Святославича, повествователь утверждает победу христианства на Руси, тем самым
11 Библейский образ «нового Адама» мы встречали, между прочим, в некрологе княгини Ольги.