Категория пути в художественном сознании А.А. Блока и проблема восточной литературной традиции

• Автор: Бекметов, Ринат Ферганович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Казань
• Количество страниц: 262 с.

С. 3-39.
Глава I. Путь как инвариант символического мышления А.А.Блока в аспекте средневекового поэтического сознания С. 40-141.
1.1. Путь как комплекс лирического сознания в теоретическом ракурсе: онтологический смысл, извлеченный из художественной формы С. 42-82.
1.2. Эстетический идеал как «золотое» сияние Божества: духовный путь раннего блоковского героя к сакральной «Звезде» в контексте средневекового миропонимания С.82-117.
1.3. Средневековая ценностная позиция, ее статус в лирическом сознании поэта: к интенциональной природе смыслов блоковского художественного слова С.117-141.
Глава II. Символический образ Вечной Женственности как восточный архетип в системе мифопоэтического мышления А.А.Блока С. 142-236.
2.1. Средневековый арабо-персидский литературный канон «маани» в лирическом описании блоковской Возлюбленной С. 144-184.
2.2. Историко-культурная и психологическая топология блоковского пути в свете средневековой традиционалистской поэтики: к истокам трагического мироощущения «влюбленного» поэта С. 184-200.
2.3. «Океанический субстрат» в составе интенциональных переживаний поэта: эстетика полигенетического диалогизма и значение потаенного культурного кода в становлении символической образности С.200-236.

Заключение С.237-244.

Библиографический список

С.245-262.

Предлагаемая диссертационная работа посвящена подробному осмыслению символического «пути» как важной философско-эстетической составляющей творчества А.А.Блока в аспекте словесно-художественного наследия Востока эпохи Средневековья. Эта проблема, истолкованная в несколько новом теоретико-методологическом ключе, по сути, еще не была предметом тщательного внимания и потому представляет собой достаточно серьезный научный интерес.
Актуальность настоящей работы объясняется необходимостью более глубокого осмысления феноменологии блоковского духовного опыта в его поэтической и философской сущности с тем, чтобы, опираясь на фундаментальные труды Д.Е.Максимова и З.Г.Минц, посвященные раскрытию авторского сознания А.А.Блока в структурах лирического текста, полнее представить творческий путь поэта «Серебряного века». Этим и вызван наш интерес к средневековому типу художественного мышления, который, как показали попытки рассмотреть материал этой эпохи, стал одним из истоков формирования поэтического голоса лирика «рубежной» поры. Констатация этого факта способствовала поиску интертекстуальных связей блоковской символической поэзии со средневековой литературной лирикой (в первую очередь, арабо- и персоязычной). Еще В.М.Жирмунский в работе «Г?те в русской литературе» [Жирмунский 1981] отмечал влияние немецкого автора на русских символистов. Самым, пожалуй, цитируемым и переводимым в символистской среде (А.Белый, Вяч.Иванов, Э.Метнер) произведением был гетевский «Западно-восточный диван», привлекавший внимание «восточной» составляющей литературно-философского смысла.
Понятие «пути» извлекается нами как образ из блоковской лирики. Последовательно принимая концептуальные посылы Д.Е.Максимова и развивая их, мы делаем это понятие философско-эстетической единицей. Она позволяет нам моделировать исследовательскую тему в интересующем проблемном ракурсе, ибо образ, как свидетельствуют работы А.Ф.Лосева,

это всегда (в проекциях мышления) и символ, и аллегория, и идея, и предмет, и представление, и - что важно - комплекс как инвариантная смысловая структура. Отсюда символический путь А.А.Блока, вслед за многими исследователями творчества поэта (Д.Е.Максимовым, З.Г.Минц,
Н.Венгровым и др.), понимается нами не только в качестве вполне определенного содержательного образа, но и в более отвлеченном (хотя производном) качестве творческого принципа, упорядочивающего как конкретный образ-символ «пути», так и всю художественную систему поэта по некоему внутреннему закону. Этот закон духовного становления, а также скрытые основы его образной экспликации, требуют внимательного осмысления в контексте средневекового восточного поэтического сознания (по традиционной хронологической классификации, У-ХУ вв. н.э.), являясь предметом нашего исследования. В нем сосредоточено представление о философско-эстетической сущности творческого самопознания, вне которого «словесный поступок» (М.М.Бахтин) теряет исконно ценностный смысл, превращаясь в обыкновенное («профанное») словоупотребление. «Путь» как важная составляющая блоковского творчества дает нам возможность глубже понять тип творческой рефлексии автора, специфику его образно-философского мировосприятия в русле художественно-стилевых и мировоззренческих традиций средневекового Востока, поскольку именно Востоку принадлежит важная роль в формировании названной категории. «Путь» для восточного сознания средневековой эпохи был основным образно-символическим конструктом, полноценно выразившим себя как в философской системе антропологического толка, так и в поэтической практике. Изучение этого принципа организации лирического сознания у А.А.Блока нуждается в нетрадиционном аналитическом подходе.
Вопрос о средневековом генезисе символических мифопредставлений, а также их типологическом сходстве со средневековым мировидением в блоковедческой науке поднимался не однажды. Проблема эта корнями уходит в русскую философско-мистическую и религиозную традицию, связанную в начале XX века с именами В.С.Соловьева, Н.А.Бердяева,

арабскую бедуинскую и дворцовую лирику. Она, добавим, имела не только «западный» вектор распространения по миру, но и «восточный», если учесть, что традиционная образность арабской словесности составным элементом входила в структуру персидского литературного наследия, предопределив ее продуктивный «взрыв» в XII-XV веках. Для Европы он сознательно отозвался в XVIII столетии, когда Гете, открыв для себя Восток, ввел в употребление понятие «мировой литературы». Последствия этого «взрыва» осколками ощущались и в начале XX века2.
В подобном контексте зародыш «путевой» европейской романтической картины мира можно усмотреть в характерном стихотворении «В дорогу, сородичи!..» Аш-Шанфары, арабского бедуинского поэта (V-VI вв.). О нем известно немного, поскольку позднейшие мусульманские комментаторы, изучавшие доисламские формы бытования поэтического слова в Аравии, ограничивались легендарным биографическим материалом. Однако то, что нам известно о нем, имеет ситуативную связь с тем, что через длительный исторический срок будет составлять яркую канву жизненного текста Дж.Байрона или любого другого поэта, противопоставившего свой мир нормам инертного общественного устройства. Об Аш-Шанфаре, например, говорили, что это был молодой лирик-бродяга [Аравийская старина 1983: 139]. Общинная жизнь не могла его удовлетворить, и он несколько раз изгонялся соплеменниками за несоблюдение этических правил, хотя было множество случаев, когда он по своей воле покидал мир людей. Четкий эстетический идеал у Аш-Шанфары отсутствовал. Одиночество в пустыне не служило для него тем способом, посредством которого он обогащал себя в напряженных размышлениях. Вся сущность его скудного пребывания в пустыне сводилась к тому, чтобы героически выстоять среди хищных зверей и закалить дух, алчущий активного движения в пространстве. Его поэзия,
2 Когда один поэт, из числа близко знавших такого трагического современника A.A.Блока, как В.Хлебнчков, писал в частном письме о нем, что «в Персию его привело желание найти новые слова и новые звуки», что «быть может, почувствовав в себе бродягу, он захотел бродить среди таких же, как он, молчаливых и созерцательных людей, мысленно поющих прекрасные песни» и что «лакомство гостей - апельсины и сабза - не были ему сладки. Его посохом была поэзия, и с этим посохом он прошел до Топе-Кабуна» [Баран 2003: 271] - в этих приватных словах он воспроизвел содержание восточного архетипа поэзии как «пути».