Проблемы исторического развития России в романе И.С. Тургенева "Дым"

• Автор: Алексашина, Ирина Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Тверь
• Количество страниц: 177 с.

Оглавление
Введение
Глава I. Тургенев и Герцен о путях исторического развития России § 1. Тургенев и Г ерцен - единомышленники и полемисты § 2. Потугин и идейно-нравственная позиция Тургенева Глава II. Дворянские просветители в романах Тургенева «Дворянское гнездо» и «Дым»
§ 1. Литвинов - выразитель нравственно-общественной программы Тургенева
§ 2. Единая позиция Тургенева в романах «Дворянское гнездо» и «Дым»
Заключение
Литература

Введение
Тема отношения России к Западу обсуждалась активнее всего в спорах «западников» и «славянофилов». Западникам, ориентировавшимся на европейские модели, противостояли славянофилы, выступавшие за особый, национально-самобытный путь развития России.
Тургенев считал, что Россия встала на путь европейского развития, и не разделял мысли об особом пути через общинное землевладение и социалистическое устройство общества, да и отрицал социалистические теории об общей собственности. Он настойчиво повторял Герцену, что не стоит навязывать русскому народу чуждые ему демократачески-социальные тенденции - вроде общины и артели.
Эти споры нашли выражение в романе Тургенева «Дым», в публицистике и письмах Тургенева и Герцена.
Дискуссия об исторической судьбе России важна для понимания концепции тургеневского романа «Дым», созданного «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах родины».
«Дым» был впервые опубликован в мартовском номере ' «Русского вестника» за 1867 год. Первые отклики на роман прозвучали уже до его опубликования в журнале как отзывы на публичное чтение автором отдельных глав в Москве и Петербурге в марте и в апреле 1867 года.
Критики самых разнообразных течений отнеслись к роману «Дым» в высшей степени пристрастно. «Дым» вызвал многочисленные резкие отклики, пародии, эпиграммы. Либералы и консерваторы не приняли сатирического описания «верхов», демократы осуждали памфлетное изображение гейдельбергской эмиграции, «почвенников» возмущали западнические монологи Потугина. В его разговорах были услышаны мысли самого Тургенева.
М.П. Погодин поспешил объявить прочитанное неприличным для публичного чтения [195].

А.М. Скабичевскому постоянно казалось, что он читает талантливую повесть, написанную 30 лет назад. Он считал, что если бы произведение было написано 30 лет назад или изображало эпоху того времени, то Тургенев был бы абсолютно прав: «действительно, все, что тогда говорилось, писалось, делалось, было пустым дымом, безобразным шатаньем от Якова к Сидору, под которым скрывалось все одно и то же...» [204: 18].
Даже П.Л. Лавров, при всей его симпатии к Тургеневу, в статье «Цивилизация и дикие племена» признавал, что писатель в этом романе свёл на нет прогрессивное начало в современной ему России. При этом роман преимущественно рассматривался сквозь призму потугинских
деклараций [142].
В Баден-Бадене между Тургеневым и Достоевским произошел досадный разговор. Достоевский порекомендовал ему для удобства выписать из Парижа телескоп, чтобы навести его на Россию и рассмотреть, поскольку иначе разглядеть трудно [143].
Достоевский доказывал Тургеневу «порочность» его концепции. «В пылу спора, увидев на столе экземпляр романа «Дым», он порывисто схватил его и воскликнул, размахивая томом:
- Эту книгу надо сжечь рукою палача! [73: 357].
Ф.М. Достоевский вспоминал в письме к А.Н. Майкову о том, что главная мысль, основная точка книги Тургенева состоит во фразе: «Если бы провалилась Россия, то не было бы никакого убытка, ни волнения в человечестве» [113: 164]. Эти мысли Достоевского стали известны Тургеневу, и он в предисловии к отдельному изданию «Дыма» отверг обвинения его «в отступничестве, в клевете, в недобросовестном незнании России» [15: 329].
Впечатления славянофильских кругов были резюмированы
Н.Н. Страховым, подвергшим критике западнические ориентации писателя, по его мнению, уже старомодные. Критик оценил «Дым» как выступление против «господствующего ветра» и отметил, что для самого автора вовсе не все было «дымом», как и для Литвинова: «Увы! Не равнодушен наш поэт, и

понятия «цивилизация»: 1) Высокая степень общественного развития,
возникшая на основе товарного производства, разделения труда и обмена (науч.); 2) Вообще общественная культура, достигшая высокой степени развития, а также общество, являющееся носителем такой культуры. Мы полагаем, что Тургенев мог понимать цивилизацию в том значении, которое зафиксировано в словаре Ушакова.
Он одобрял путь европейской цивилизации как путь образования, япросвещения, прогресса, уровень духовной и материальной культуры. Его программа не распространялась далее общих категорий просвещения, а само понятие цивилизации равноценно категориям человеческого прогресса.
Писатель находил в промышленном прогрессе «крупное общее движение» современности, считал, что промышленность, «если ее рассматривать с точки зрения нарастающего подчинения сил, природы человеческому гению, может быть, сделается освободительницей, обновительницей человеческого рода» [2: 451]. Освоение научных,
технических и промышленных достижений, европейских форм будет лишь способствовать культурному росту русских. Он был убежден, что прогресс в русской жизни не состоится без сближения с европейской цивилизацией.
Герцен ставил под сомнение тот «несомненный факт, неизменный физиологический закон, что если русские принадлежат к европейской семье, то им предстоит та же дорога и то же развитие, которое совершено романогерманскими народами...в своде физиологических законов такого параграфа не имеется...». Он полагал, что общий план развития допускает безграничное число непредвиденных вариаций, а общее происхождение нисколько не определяет одинаковость биографий [26: 195].
Герцен не принимал ориентацию Тургенева на западные общественные формы, хотя не отрицал значения западноевропейской цивилизации, высоко оценивал роль европейской культуры в развитии России.
При этом Герцен был убежден, что западный капитализм («усталый, больной Запад») катастрофически разлагался. Он старался убедить, что