Художественная картина мира в прозе Венедикта Ерофеева

• Автор: Брыкина, Наталья Фаридовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 209 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. АВТОР И ГЕРОЙ В ПРОЗЕ ВЕНЕДИКТА ЕРОФЕЕВА

1.1. Главный герой как alter ego автора: жизнь в измененном состоянии сознания

1.2. Символика «инобытия» в жизни и творчестве

1.3. Специфика речевого построения прозы В.В. Ерофеева

ГЛАВА II. НА ПОРОГЕ МИРОВ. РЕАЛЬНОЕ И ИРРЕАЛЬНОЕ В ПРОЗЕ ВЕНЕДИКТА ЕРОФЕЕВА

2.1. Особенности пространственно-временного структурирования

2.2 Сновидческое миромоделирование и его формы

2.3. Мифопоэтика как способ расширения художественной картины

мира
ГЛАВА III. КАТЕГОРИИ ДОБРА И ЗЛА В ПРОЗЕ ВЕНЕДИКТА ЕРОФЕЕВА И СПЕЦИФИКА ИХ ВЫРАЖЕНИЯ
3.1. Библейские мотивы: многовариантность интерпретаций
3.2. Демифологизация советской действительности как способ авторского противостояния злу
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
Венедикт Васильевич Ерофеев - одна из самых спорных и колоритных фигур русского андеграунда и постмодернизма. Все более и более привлекает он к себе внимание исследователей и читательской аудитории, как бы расположенной к ожиданию чего-то большего, чем то, что пока о нем известно. Хотя литературное наследие Ерофеева представляет собой всего несколько произведений и фрагментов, этого оказалось достаточно для того, чтобы мифологизировать личность писателя и сделать его классиком современной литературы. Тем не менее, Венедикт Ерофеев как характернейший и редчайший представитель особого типа русского сознания в целом понят неадекватно - излишне противоречиво в одних случаях и поразительно упрощенно и прямолинейно - в других.
Человек сложной судьбы, как личной, так и творческой, за свою жизнь он создал всего несколько произведений, однако каждое из них становилось знаменательным событием в отечественной литературе. «Первым заслуживающим внимания сочинением, начатым в 17-летнем возрасте», -отмечал автор, - «были «Записки психопата», самое объемное и самое нелепое из написанного» (Ерофеев 2008: 557). «Записки...» создавались в период с 14 октября 1956 года по 16 ноября 1957 года. «Благая весть» («Благовествование») была датирована 1962 годом. К сожалению, повесть сохранилась не полностью. Эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика» (другое заглавие «Проза из журнала «Вече») было написано «случайно и по заказу», но вместе с тем это произведение явилось глубоко закономерным, суммирующим постоянную работу писателя над словом, столь очевидную в «Записных книжках». В 1988 г. был составлен коллаж, своеобразный сборник цитат из трудов В.И. Ленина - «Моя маленькая лениниана». В годы учебы во Владимирском педагогическом институте юный филолог Ерофеев писал статьи о любимых земляках-норвежцах - Ибсене, Гамсуне, Бьернсоне, но они

не были приняты к печати как «методологически неверные», так и остались неопубликованными.
Самым известным произведением Ерофеева, сделавшим его имя легендарным, стала поэма «Москва-Петушки». Впервые произведение было опубликовано в израильском альманахе «Ами» в 1973 г., затем во Франции в 1977 г. На сегодняшний день поэма переведена и издана уже на тридцати языках. Трагический парадокс заключается в том, что, существуя в русской литературе реально, Ерофеев долгое время в ней отсутствовал: он печатался за рубежом, где был принят и понят. Наконец, спустя почти двадцать лет, поэму напечатали, правда, в сильно сокращённом варианте, в России. Первая публикация состоялась в журнале «Трезвость и культура» (1988, №12, 1989, № 1-3). В 1990 году издательство «Интербук» опубликовало «Москву-Петушки» отдельной книгой, причем по ценам, установленным самим автором: первое издание - 3 руб. 62 коп., второе - 4 руб. 12 копеек. Это была последняя его шутка. На настоящий момент поэма «Москва-Петушки» переиздана уже более двадцати раз, а в 2002 г. была выпущена аудиокнига на дисках формата МРЗ, где текст читается самим автором.
По словам писателя, в 1972 году он написал роман «Шостакович», который у него украли в электричке вместе с авоськой, где лежали две бутылки бормотухи. В 1994 году Владислав Лён объявил, что рукопись всё это время лежала у него и он вскоре её опубликует. Однако напечатан был лишь небольшой фрагмент якобы написанного Ерофеевым романа. Большинство критиков считает этот фрагмент фальшивкой. По мнению Владимира Муравьёва, сама история с романом была вымышлена Ерофеевым, который, вслед за своим любимым писателем Н.В. Гоголем, был большим любителем мистификаций (Муравьев 1991: 93). За неимением доказательств подлинности «Шостаковича», мы считаем неправомерным включать этот роман в список анализируемых нами текстов прозы писателя.
Основные исследования ерофеевского творчества связаны с изучением его центрального произведения - поэмы «Москва-Петушки». После выхода
идейные заблуждения» (Там же). Венедикт точно рисует характер этих отношений в трёх строках дневника 1974 года, на временном экваторе: «Ю. Р. в письме 14/VI: «а причудливая форма полувраждебности - полуфлирта, декларативные шашни, единоборство ублюдочных амбиций, противостояние двух придурков» (Авдиев 2001: 163).
Другого плана предположение делает H.A. Благовещенский: «Младенец, с которым отождествляет себя Ерофеев, знает букву, предшествующую букве «я». Он приближается, стремится к осознанию своего Я, к эго-интеграции, но не достигает его, остановившись на знании «ю», как и сам Веничка» (Благовещенский 2006: 114).
Вернемся, однако, к предположению, что травма всегда одна — наиболее универсальная травма рождения, присущая каждому человеческому существу. И в этом смысле в тексте поэмы именно младенец «знает» и впервые произносит букву «Ю», причем этот факт отмечается Веничкой неоднократно. В этом случае, как нам кажется, возможен перенос своей травмы автором на ребенка, своего сына. Не зря ведь он назвал его своим именем - Венедиктом. Интересен тот факт, что возлюбленная главного героя и младенец многократно упоминаются рядом, но почти ничего не говорится о матери ребенка - лишь то, что «все там были за него в тревоге» (МП, с. 58), когда он заболел. О младенце же и о девушке говорится вот что: за Петушками «совсем другое, но то же самое» (МП, с. 52), то есть они опять соединяются вместе, как равнозначимые для героя. То ли автор осознанно мечтал о том, чтобы его возлюбленная Юлия Рунова оказалась матерью младенца (настоящая мать - Валентина Зимакова, первая жена Ерофеева), то ли бессознательно их отождествил, но факт остается фактом: в тексте поэмы подспудно проступает образ девушки, ожидающей на перроне, девушки с младенцем на руках (Девы Марии?), с которыми он никак не может встретиться.
«Для депрессивного человека мир, прежде всего, теряет интерес, поскольку депрессивная личность полностью сосредотачивается на