Типология пространства в раннем творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка : 1875-1882 гг.

• Автор: Кунгурцева, Надежда Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 170 с.

Содержание
Введение

Глава 1. Образ уральской земли как особого географического, природного и социально-экономического пространства в раннем

Глава 2. Пространственные образы в произведениях Д. Н. Мамина-

Глава 3. Природные и социокультурные топосы в произведениях Д. Н. Мамина-Сибиряка 1881-1882-х гг.
3.1. Художественный образ реки Чусовой в раннем творчестве 66 Д. Н. Мамина-Сибиряка

3.2. Пространственно-бытийная структура образа

творчестве Д. Н. Мамина-Сибиряка

Сибиряка 1875-77-х гг.

Дома в произведениях «Омут», «На рубеже Азии»
3.3. Специфика провинциального пространства в рассказах «Сёстры», «На рубеже Азии», «Все мы хлеб едим» Заключение
Список использованной литературы

Введение
Творчество Д. Н. Мамина-Сибиряка, безусловно, обладает территориальной определённостью, оно тесно связано с регионом, представителем которого осознавал себя автор: «Когда мне делается грустно, я уношусь мыслью в родные зелёные горы, мне начинает казаться, что и небо там выше и яснее, и люди такие добрые, и сам я делаюсь лучше. Да, я опять хожу по этим горам, поднимаюсь на каменистые кручи, спускаюсь в глубокие лога, подолгу сижу около горных ключиков, дышу чудным горным воздухом, напоенным ароматами горных трав и цветов, и без конца слушаю, что шепчет столетний лес... Мне кажется, что со мной вместе по зелёным горам ходит тень дорогого когда-то человека, память о котором неразрывно связана вот с этими зелёными горами, где он являлся единственным хозяином»1. По мнению известного ученого, знатока творчества этого писателя И. А. Дергачёва, в произведениях Мамина «...слово “Урал”, “уральский”, кроме значения географо-ландшафтного, несёт в себе мысль и об истории, и о социально-экономических особенностях региона»2. В связи с этим изучение раннего творчества писателя представляет безусловный исследовательский интерес, так как именно в этот период в рассказах и очерках начинающего автора впервые «открывалась российскому читателю ещё малоосвоенная духовно, ещё малоизвестная земля - Урал»3.
Литературное «освоение» Урала пришлось именно на время жизни Д.
Н. Мамина-Сибиряка - вторую половину XIX - начало XX в. В 1913 г. известный уральский критик В. П. Чекин писал: «До Мамина жизнь
1 Мамин-Сибиряк Д. Н. Повести. Рассказы. Очерки М., 1983. С. 445.
2 Дергачёв И. А. Пейзаж Д. Н. Мамина-Сибиряка : школа, структура, функция // Модификации художественных форм в литературном процессе. Д. Н .Мамин-Сибиряк - художник. Свердловск, 1989. С. 53.
3 Щенников Г. К. Литературные дебюты Д. Н. Мамина // Мамин-Сибиряк Д. Н. Поли. собр. соч. : В 20 т. Т. I.
Екатеринбург, 2002. С. 896.
современного Урала и его недавнего прошлого рисовалась для десятков миллионов, населяющих центр, юг, запад и север России, чем-то далеким, чуждым, полусказочным. Суровую родину железа, золота и самоцветов знали немногим лучше, чем Индокитай, Южную Америку, Центральную Африку»4. Довольно долго этот край выступал как часть Сибири (в XVIII в. уральские горнозаводские округа входили в состав Сибирской губернии), так что лишь ближе к началу XX в. его начали воспринимать как особую территорию, имеющую свою историю, культуру, свой индивидуальный облик. Безусловно, это связано с «промышленной колонизацией» Урала: необходимость в создании мощной металлургии подтолкнула к массовому заселению региона, строительству городов-заводов, к появлению особого «горнозаводского» населения и культуры. В первые десятилетия XX века это уже не «сибирская украина», а вполне самостоятельная «горнозаводская цивилизация»5: «Формирование промышленного Урала повлекло за собой изменение в представлении, существовавшем о нем в российском общественном сознании XIX века. Из сугубо географического образа “Урал” в массовом восприятии превращается в геокультурный феномен. Суровая природа могучих Уральских гор, богатство земных недр выступают в значительной степени в “переработанном”, претворенном виде, как освоенные человеком в ходе его промышленного строительства... В качестве “края заводов” Урал оказывается прочно вписан в общее социально-экономическое пространство Российской империи»6. На фоне «открытия» Урала для России происходит и внутреннее осознание этого края, его прошлого и настоящего, особенностей и перспектив развития.
* Чекин В. П. Урал и Приуралье в произведениях Д. Н. Мамина-Сибиряка // Урал : Первый сборник «Зауральского края», посвященный памяти писателя Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка. Екатеринбург, 1913. С. 11.
3 Богословский П. С. О постановке культурно-исторических изучений Урала // Уральское краеведение. Вып. 1. Свердловск, 1927. С. 35.
6 Мурзина И. Я., Мурзин Л. Э. Культура Урала : очерки становления и развития региональной культуры : В 2 ч. Ч. 1. Екатеринбург, 2006. С. 39.
отождествлении героя и горного ландшафта: «Лицо его почти не выдавало наружу внутренних душевных движений. Казалось, окружающая дикая природа наложила на нём отпечаток своей вековой неподвижности, своих скалистых гигантов и нетронутых трущоб ельника» (I, 440). Сплавщик Окиня («В камнях») помнит все мельчайшие особенности течения родной реки. Активно используя документальный стиль в географически расширенных картинах Урала, Мамин-Сибиряк запечатлевает не только особенности уральской природы, но и особую связь человека с родной землей.
Вместе с тем Урал для Мамина - край промышленный. В произведениях 1881—1882 гг. писатель, выступая социологом, исследует актуальные для того времени внутренние противоречия горнозаводского посёлка, уездного города, деревни пореформенной поры. Важными координатами уральского горнозаводского мира для писателя являются река, Уральские горы, завод, работный люд, раскольники. Центральным топосом горнозаводского ландшафта является завод. В очерке «Сёстры» человек, оказавшийся на территории фабрики, словно спускается в подземный мир. Заводское пространство подавляет героя-рассказчика своим первобытным хаосом: «громкий девичий смех, как-то мало гармонировавший с
окружающей обстановкой усталых лиц, железа, угля и глухого грохота, прерываемого только резким свистом и окриком рабочих» (I, 499); повествователь, «в окружающей темноте» внезапно видит «ослепительно белый свет», «добела накалённое железо» (I, 499). Для человека извне заводское пространство - ад, в котором люди обречены на вечные муки. Реплики юродивого Яши и крики покалеченного рабочего Степана Ватрушкина усиливают мистический ужас героя. Рассказчик стремится отсюда прочь, «скорее на свежий воздух» (I, 504). Мрачной и удушливой атмосфере фабрики противопоставлена беспредельная лазурь неба, где «таяли, точно клочья серебряной пены, лёгкие перистые облачка» (I, 502). В данном случае автором создаётся модель мироустройства, ориентированная по вертикали: «верх» отождествляется с «простором», «свободой», «низ»