Принципы и приёмы выражения авторской оценки в произведениях Андрея Платонова конца 1920-х - начала 1930-х годов

• Автор: Поляков, Алексей Владимирович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 169 с.

Оглавление.
Введение

Глава I. «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева в плане

выражения авторских оценок в повести Андрея Платонова «Впрок»

Глава П. Творчество Андрея Платонова конца 1920-х — начала 1930-х

годов и традиция русского монографического романа о «герое

времени»
1. Произведения Платонова конца 1920-х — начала 1930-х годов и 32 традиция романа о «герое времени»: обоснованность выделения аналитического аспекта

2. Своеобразие выбора героев в произведениях Платонова о «героях 39 времени»

3. «Любовная интрига» в произведениях Платонова

4. Образ эпохи в произведениях Платонова конца 1920-х — начала 57 1930-х годов

5. Философская актуальность произведений Платонова о «героях 89 времени»
6. Национальное и вненациональное в произведениях Платонова
7. Итоги
Глава III. Роль христианских мотивов, тем и образов в разработке темы
революции в произведениях Андрея Платонова конца 1920-х — начала
1930-х годов
1. Постановка проблемы
2. Христианские сюжеты в произведениях Платонова 1927-1928 годов
3. Повесть «Сокровенный человек» как повесть о «второй пасхе»
4. «Котлован» как повесть о «разоблачённой пасхе»
5 Роман «Чевенгур» как роман о новом творении
б. Повесть «Ювенильное море» и драме «14 Красных избушек, или
“Герой нашего времени”»: подведение итогов периода
7. Итоги
Заключение
Список использованной литературы

Введение
В течение последних двадцати лет сделано очень многое в изучении творчества Андрея; Платоновича Платонова. Высказаны принципиально важные идеи относительно культурных и духовных контекстов, в которых формировался и работал писатель; написано большое количество работ, посвящённых его языку, поэтике и мировоззрению; проделан глубокий* анализ целого ряда аспектов многих его произведений. Однако двадцать лет по меркам науки — срок всё же не слишком значительный, а творчество Платонова весьма своеобразно, и; потому, безусловно, в нём, существует достаточное количество проблем, которые нуждаются в дальнейшем изучении. К таковым относится и проблема обнаружения и исследования принципов и’приёмов, используемых Платоновым для выражения авторской позиции.
Принцип в данном случае — это общая установка автора, проявленная в характеристике объекта или группы объектов. Если приём есть способ выражения отношения, автора к персонажу, явлению или; в целом; к; реальности, нуждающийся в «расшифровке», в выявлении этого отношения, то принцип прямо свидетельствует об авторской позиции, о самом содержании (уже не о способе выражения) отношения: автора к объекту. Формулирование принципа выражения авторской оценки непосредственно фиксирует то, что является составной частью содержания-художественного текста. Но обнаружение приёма само по себе ничего не прибавляет к плану содержания и для проникновения в этот план требует дополнительной логической операции: функционального анализа выделенного приёма:
Различие между принципом и приёмом выражения авторской оценки целесообразно продемонстрировать с помощью примеров.
Так, в статье «К эстетике тела у Платонова (1930-е гг.)» X. Гюнтер, среди прочего анализируя рассказ «Мусорный ветер», пишет о «пансексуализме» как «неотъемлемой черте» буржуазного мира вообще и
персонажей испытали на себе влияние тех или иных типажей или отдельных героев из репертуара этой традиции. Таким образом, не перестав быть пьесой, платоновское произведение обогатилось новыми содержательными планами, появившимися в ней в силу её связи с традицией русского монографического романа о «герое времени»6.
Кроме того, в повести «Сокровенный человек» (1928) путь, пройденный её главным героем, Фомой Пуховым, оценивается автором как путь его становления в качестве «героя времени»: «Тогда почему же ты не в авангарде революции? -— совестил его /Пухова/ Шариков. — Почему же ты ворчун и беспартиец, а не герой эпохи?»7. И хотя на протяжении почти всей повести Фома Пухов воспринимается окружающими как «смутный человек <...> какой-то ветер, дующий мимо паруса революции» (7, 88), однако пережитое им в финале откровение («Революция — как раз лучшая судьба для людей, верней ничего не придумаешь» — 7, 91), кардинальным образом изменившее, даже переродившее героя («Это было <...> как нарождение <...> Пухов сам не знал, не то он таял, не то рождался» — 7, 91), позволяет нам говорить о том, что в финале повести «Сокровенный человек» её герой становится действительным, полноценным «героем времени». Своеобразно преломлённая в повести любовная линия странным образом оказывается играющей некую особую роль: «Сокровенный человек» начинается с описания поведения героя на похоронах жены и заканчивается весьма неожиданным приобретением Фомой Пуховым,' тяжело переживавшим смерть супруги, долгожданного душевного покоя: «Душевная чужбина оставила Пухова <...> и он узнал теплоту родины, будто вернулся к детской
6 Впрочем, подобное «межжанровое» обогащение встречалось в русской литературе неоднократно. Так, С.
Д. Балухатый писал о своеобразным преломлении в драмах Чехова некоторых романных традиций (см. об этом Балухатый С. Д. Чехов - драматург. Д., 1936. С. 276), а С. А. Коваленко отмечал теснеишу го связь ахматовскои «Поэмы без героя» с традициями пушкинской прозы (Коваленко С. А. Текст и су дьба.
Страницы творческой истории» Поэмы без героя» //Петербургские сны Анны Ахматовой «Поэма без героя» (Опыт реконсгру кции текста). СПб, 2004 С 9.
1 Платонов Андреи. Сокровенный человек // Платонов Андрей. Вся жизнь. М., 1991. С. 53. Далее все цитаты из повести «Сокровенный человек» приводятся прямо в тексте по этому изданию с указанием страниц в скобках В нем повесть впервые публикуется в авторской редакции с использованием современной пунктуации. Редактор — Н. В. Корниенко