Н.А.Львов. Художественный эксперимент в русской культуре последней трети XVIII века

• Автор: Милюгина, Елена Георгиевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Великий Новгород
• Количество страниц: 405 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава 1. «Дух времени» в художественном мышлении Львова

1.1. От власти авторитетов к индивидуальной аксиологии

1.1.1. Творческая толерантность

1.1.2. Художественный психологизм

1.1.3. Свободное формообразование

1.2. От государственной мифологии к мифологизации частной жизни

1.2.1. Мифология власти

1.2.2. Мифология искусства

1.2.3. Мифология повседневности

1.3. От регламентированного порядка к экологии культуры
1.3.1. Экология человека
1.3.2. Экология природы
1.3.3. Экология искусства
Г лава 2. «Дух народа» в творческом наследии Львова
2.1. Этнографическое как материал искусства
2.1.1. Свое как особое
2.1.2. Свое в родстве с чужим
2.1.3. Свое в системе всеобщего
2.2. Народное как форма художественного мышления
2.2.1. Обрядовое как основа ментальности
2.2.2. Смеховое как диалектика развития
2.2.3. Героическое как синкретизм права-долга
2.3. Национальное как предмет и цель искусства
2.3.1. Прошлое нации
2.3.2. Настоящее нации
2.3.3. Будущее нации
Глава 3. Творчество Львова в «споре о древних и новых»
3.1. Взаимодействие древнего и современного
3.1.1. Погружение в прошлое
3.1.2. Диалог с древними
3.1.3. Актуализация древнего в современном искусстве
3.2. Диалектика всемирного и локального
3.2.1. Генерализация специального
3.2.2. Спецификация универсального
3.2.3. Включение локального в систему всемирного
3.3. Язык искусства: словарь и грамматика
3.3.1. Семантика искусства
3.3.2. Синтаксис искусства
3.3.3. Прагматика искусства Заключение
Библиография
Введение
Личность Н. А. Львова (1753—1803)— поэта, драматурга, архитектора, создателя садов и парков, книжного графика, искусствоведа, историка, исследователя древностей, переводчика, фольклориста, изобретателя «воздушных» печей, разведчика и разработчика земельных недр — поражает своей неповторимостью. Богатство замыслов, фейерверк идей, смелость художественных решений и открытий в неожиданных областях делают этого замечательного человека чрезвычайно интересным для исследователей.
Уникальное дарование позволило Львову стать наравне с XVIII веком — веком энциклопедистов и универсальных художественных гениев. Именно поэтому, осмысляя масштаб личности Львова, академик Д. С. Лихачев поставил его имя в один ряд с именами выдающихся англичан -— архитекторов, садовых художников, поэтов лорда Берлингтона, Горация Уолпола, Александра Поупа. Названный Д. С. Лихачевым ряд великих имен, разумеется, не полон, да академик Лихачев этой цели и не преследовал. Дело в том, что XVIII век, с его грандиозными замыслами и радикальной переоценкой ценностей, призвал каждую нацию выдвинуть своего героя — гения мысли, слова и дела. Гении не замедлили явиться — так, собственно, всегда бывает в истории; именно эти внезапные явления мы и называем чудом. В этом смысле имя Львова навечно вписано в контекст высочайшего развития философско-эстетической мысли и художественного вкуса — в тот контекст, в который входят и великие мыслители и художники немцы Винкельман и Гете, французы Вольтер, Дидро и д’Аламбер, итальянцы Метастазио и Альгаротти и многие другие.
Справедливости ради замечу, что Львов был внесен в пантеон культурных героев мира на самом излете XX в. — практически в канун своего 250-летия и, как водится, по случаю юбилея. XX век с его тенденцией неомифологизации не скупился на подобные высокие титулы, далеко не всегда задумываясь об их содержании, и XXI век на старте эту традицию в отношении Львова не задумываясь продолжил. Вот наиболее типичный перечень его заслуг: Львов стал «пер-

Львову), сонет Осипова и лишь затем— перевод «Оды из Телемака Фенелоно-ва». Более того, в открывающих журнал эпиграммах прямо утверждается именно этот принцип. А. В. Кокорев ограничился в данном случае анализом жанра, возведя его к древнегреческим аналогам. Я же считаю более важным идейнотематическое звучание этих текстов.
Первый из них — акростих-декларация:
Во что труды употребить?
Писать желанье коль имею.
О муза! тщись в том пособить;
Люблю тебя, сказать то смею.
Знать хочешь: делать то на что?
Увидишь с слов начальных то (с. 6).
Он открывает журнал — следовательно, выдвинут «разумными обхцника-ми» как общий принцип дальнейшей поэтической деятельности. Его основная мысль: «Во что труды употребить?» — «ВПОЛ<Ь>ЗУ» — восходит к хрестоматийному сочинению В. К. Тредиаковского «Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии» (1735)15. Заданность этой декларации очевидна, как заданность любого акростиха.
Второй текст — афоризм-парадокс Львова:
В письме хоть лучше ты как Цицерон в сто крат,
В словах же навсегда останься Гарпократ (с. 6).
Как известно, Гарпократ (египетский бог Гор) в Древней Греции и Древнем Риме почитался как бог молчания. Требование Львова касается самоценности слова, не допускающей суетного его употребления. Это реплика на тезис Буало: «Излишество в стихах и плоско и смешно»16.
Третий текст— продолжение первого и вместе с тем его полемическое развертывание. Вопросу: «Во что труды употребить? Писать желанье коль имею» — здесь соответствует зачин:
Хочу писать стихи, а что писать — не знаю;
На что же знать сие? перу себя вручаю (с. 6).
15 Тредиаковский В. К. Сочинения. СПб.: Изд-во А. Смирдина, 1849. Т. 1. С. 205—210.
16 Буало Н. Поэтическое искусство / Пер. Э. Л. Линецкой. М.: Худож. лит., 1957. С. 58.