Мир каторги в русской художественно-документальной прозе

• Автор: Минералов, Алексей Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 160 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

Глава первая.

Филологические и психологические аспекты проблематики мира каторги

1. Литературоведческий «психологизм» и психологический анализ

2.0 точках соприкосновения литературоведения и психологической науки

3. Парадоксы Сахалина: «кандальная тюрьма» и «вольная тюрьма»

4. «Свободный человек острова Сахалина»

5. Интеллигент на каторге: духовный кризис

6. Мир каторги: личностное и архетипическое

Глава вторая.

Поэтика произведений о каторге
1. Литературные аллюзии
2. Русские очерковые традиции и произведения о каторге
3. Очерковое и фельетонное начала в структуре трилогии Дорошевича «Каторга»
4. Литературные портреты каторжников в произведениях Чехова и Дорошевича
5. Книги Чехова и Дорошевича как источник других произведений
о сахалинской каторге («Каторга» B.C. Пикуля)
Заключение
Список литературы

ВВЕДЕНИЕ
Особым «миром» назвал русскую каторгу XIX века Ф.М. Достоевский в «Записках из Мертвого дома»1. Повествователь в этом произведении, прочитавший автобиографические записки, приписанные тут вымышленному Достоевским прошедшему каторгу Алексею Петровичу Горянчикову, обнаружил в них «совершенно новый мир, до сих пор неведомый, странность иных фактов, некоторые особенные заметки о погибшем народе». По словам самого героя (то есть Горянчикова), в остроге «был свой особый мир, ни на что более не похожий, тут были свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи, и заживо Мертвый дом, жизнь — как нигде, и люди особенные».
Забегая вперед, отметим, что слово «мир» в том смысле, который применен здесь Достоевским, как и выражение «Мертвый дом» суть емкие художественные символы. Насыщено символами и само повествование в «Записках из Мертвого дома». Несомненно, такая символическая насыщенность довольно неожиданна в тексте, предельно приближенном к законам строгого документа.
Сам Ф.М. Достоевский отбывал каторгу 1851 — 1855 гг. в крепостном остроге («тюремном замке») западносибирского города Омска, расположенного на берегу реки Иртыш. Подобные каторжные места имелись и в других уголках Западной и Восточной Сибири. В рамках темы диссертации Достоевский с его произведением интересует нас прежде всего как родоначальник самой «каторжной» традиции в художественно-
1 Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого Дома // Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.
В 32 тг. Т. 4. Л.: Наука. 1972. С. 8.

документальной прозе.
В 1869 году был официально объявлен местом каторги и ссылки остров Сахалин. Впоследствии всего за время существования сахалинской каторги сюда было сослано около 40 тысяч человек. Своеобразный быт населения острова, на котором во второй половине XIX — начале XX века размещалась эта каторга для уголовных преступников (политических за весь период там было около 60 человек) обнаружили наблюдения двух русских литераторов, в конце XIX века посетивших Сахалин, — А.П. Чехова и В.М. Дорошевича.
«Записки из Мертвого дома» — одно из наименее изученных произведений Ф.М. Достоевского. В работах различных исследователей, как правило, в развернутой форме констатируются большая важность и социальная острота «Записок»2. В отдельных статьях обсуждается сам образ «Мертвого дома»3. Эпитет «мертвый» в названии книги можно заменить на «несвободный дом» и на «ад», что вполне соответствует содержанию произведения, полагает японский исследователь творчества Ф.М. Достоевского К. Итокава4. Вопрос о внутреннем художественном единстве произведения весьма интересно намечал в одной из статей критик Ю. Селезнев5.
План книги возник у Достоевского в Твери. Он писал брату 9 октября 1859 г.: «Эти "Записки из мертвого дома" приняли теперь в голове моей план полный и определенный. Это будет книжка листов в шесть или семь
2 Ср.: Кирпотип В.Я. «Записки из Мертвого дома» // Кирпотин В.Я. Творчество Ф.М.Достоевского. - М.: 1959.
3 Карлова Т.С. О структурном значении образа «Мертвого дома» //Достоевский: Материалы и исследования. - Л.: 1974. Т. 1.
4 Итокава К. Записки о «Живом доме»: Парадокасалыюсть композиции «Записок из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского // Литература и Сибирь: Межвуз.сб.научн.тр. — Иркутск, 1997.
5 Селезнев Ю.И. Идея свободы и вопросы художественного единства в «Записках из
Мертвого дома» // Писатель и жизнь: Сб. истор.-лит.:теоретич. и критич. Статей. — М.: 1975.

применительно к «Братьям Карамазовым»21.
Если принять данного рода суждения психологов за основу, то приходится сделать вывод, что «анализ психологии героев» у Достоевского есть в значительной мере самоанализ, анализ скрытых глубин собственного «я». Последнее обстоятельство в некоторой степени предрешает в прозе Достоевского тот момент, что обсуждаемый нами анализ неизменно так поражает читателя художественных произведений своей глубиной и проникновенностью.
Психология как наука многократно обращалась к анализу личности крупнейших писателей (то есть реальных людей), не раз получая весьма интересные научные результаты (у 3. Фрейда можно отметить в данной связи еще, например, его наблюдения над личностыо и творчество С. Цвейга). В то же время литературоведение все-таки вряд ли должно принимать как догму те или иные конкретные психологические истолкования. Если иметь в виду Ф.М. Достоевского, приходится полагать, что приписываемое ему порою выглядит в той или иной мере спорным22.
21 Фрейд 3. Достоевский и отцеубийство. — Фрейд 3. Художник и фантазирование. М.:1995.
Впоследствии психологи еще многократно обращались к творчеству Ф.М. Достоевского. В виде примера сошлемся еще на работу: Нейфельд И. Достоевский. Психоаналитический очерк//В сб.: Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль. М.: 1994.
22 Так, немецкий психолог И. Нейфельд, последователь 3. Фрейда, сделал в отношении Достоевского немало важных наблюдений. Например, Нейфельд считал, что для Достоевского в одном ряду находились образ матери и образ родины: и ту и другую он глубоко любил. Как следствие, Достоевский ненавидел русских «западников», как отринувших родину-мать.
Но не столь бесспорной представляется трактовка Нейфельдом образа отца у Достоевского. Отец, по его представлениям, бессознательно отождествлялся писателем с царем, отношение к нему было у Достоевского смесыо любви и ненависти. По словам психолога, даже «Начальники, солдаты, сторожа, полицейские и чиновники всякого рода -образцы отца, и наказание от них инфантильно отсталый, невротик со своей совестью, требующей искупления, может принять с радостью... альголагння Достоевского коренится...в комплексе Эдипа; садизм — это отождествление с могуществом отца, тогда как мазохизм — вечное сознание вины у инцестуозно связанного» (Нейфельд И.