Пушкин и Достоевский : евангельское слово в литературной традиции

• Автор: Тарасов, Федор Борисович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 368 с.

Оглавление
Введение
Глава первая. "Телега жизни": духовные стратегии личности
Глава вторая. Душа и «почва»
Глава третья. «Ризы кожаны» и «брачные одеяеды»: о «маленьком
человеке»
Глава четвертая. «Сверхчеловеческое» и богочеловеческое
Глава пятая. Милосердное пространство
Глава шестая. Спор о России: мемеду «тройкой» и «колесницей»
Заключение
Приложение 1. Евангельский текст в литературе: история походов...293 Приложение 2. Евангельский текст и внутренние принципы построения
художественных произведений Достоевского
Библиография
Введение
Сопоставление двух великих в истории русской литературы имен -Пушкина и Достоевского - далеко не новость в литературоведении. Однако в море самых разнообразных исследований сходств, перекличек и прямых связей в творчестве этих писателей как-то тонет, растворяется нечто явно ощущаемое и гораздо большее, значительнейшее, чем просто сходства, переклички и прямые связи, значимое не только для истории литературы, но и для современного сознания.
С другой стороны, особенно в последние два десятилетия в России появилось множество филологических работ, посвященных изучению роли Библии в целом и отдельно Нового Завета в истории мировых литератур и русской литературы в частности. Но при этом за множеством подходов к самым разным аспектам данной фундаментальной для русской словесности теме обнаруживается отсутствие концептуального осмысления принципов, лежащих в основе взаимодействия слова Священного Писания и художественных текстов. В результате один и тот же литературный материал получает интерпретации, подчас противоречащие не только друг другу, но и существенным свойствам словесной культуры девятнадцатого столетия, в которой евангельское слово занимало, безусловно, ключевое место. Такие противоречия к тому же размывают критерии определения самого явления евангельского слова в литературном тексте.
В настоящем диссертационном исследовании преемственная связь художественных произведений Пушкина и Достоевского анализируется как литературная и - в более широком смысле - культурная традиция, вбирающая в себя стержневые элементы их творчества и являющая собой магистральное направление в истории русской литературы. Именно новозаветные тексты, в их отнюдь не только и даже не столько письменном, сколько живом литургическом и даже в каком-то смысле бытовом звучании,

формировали эту традицию, и именно они лежат в основе глубинного и принципиального единства Пушкина и Достоевского, несмотря на очевидную колоссальную разницу двух этих художников.
Тема «Пушкин и Достоевский», несмотря на свою основательную уже историю в литературоведении, не получила системной разработки с точки зрения принципиального значения в ней Евангелия как фундамента русской словесной культуры. Между тем евангельское слово является точкой отсчета в иерархии художественных смыслов у обоих писателей (что тоже до сих пор не получило соответствующего филологического анализа) и одновременно открывает соответствующий им масштаб восприятия в контексте всей русской и мировой литературы и истории, дает ответы на вопросы об определяющих свойствах обеспечения единства и развития русской культурной идентичности.
Одна из главных причин неразработанности этого комплекса ключевых для русской литературы проблем - в отсутствии соответствующего способа их осмысления. В силу множества обстоятельств, в том числе исторических, анализ которых - предмет отдельного и весьма необходимого изучения, в гуманитарной сфере современной научной мысли сама наука предстает замкнутой в себе сферой деятельности, изолированной от остальной культуры. Рационалистическая и стоящая за ней одностороннематериалистическая инерция восприятия наукой своего объекта, которую она называет «классической картиной мира», априори искажает его, замещает формальной схемой, отнюдь не соответствующей, как по привычке представляется, его смыслу. Здесь вступает в силу ситуация свободы воли, присутствующей даже в поведении электрона, дополнительности и вероятности, о которой говорил ученик знаменитого Н. Бора физик Дж. Уиллер применительно к языку, подчеркивая, что пристальное внимание к элементам формальной структуры отдаляет или даже уничтожает смысл высказывания. Это тем более и в первую очередь относится к художественному высказыванию, являющемуся всегда не бытовым, но

первом приближении - она свидетельствует о полноте разностороннего, или, точнее, «разноэтапного» видения предмета изображения. Не случайно, несмотря на эту очевидную разницу, Достоевского неоднократно называли прямым продолжателем Пушкина. Достоевский как художник, писал Д.С. Мережковский, ближе к Пушкину, чем Тургенев и Гончаров: он
«единственный из русских писателей, который воспроизводит сознательно борьбу двух миров»76. «Пушкинскую тоску по святой жизни Достоевский, его постоянный ученик и в некотором смысле продолжатель, положил в основу своего истолкования русской религиозности», - утверждал Вяч. Иванов77. Именно Достоевскому, отмечает уже современный его исследователь, «художественное видение Пушкина было наиболее родственно»; Достоевский «осознает свое творчество прежде всего в русле пушкинской традиции», «за пушкинскими истоками построения сюжетов» у Достоевского стоит «определенная традиция сознания, культуры, миросозерцания»78.
С.Г. Бочаров, исследуя сюжетные связи у Пушкина и Достоевского в «общем пространстве литературных произведений <...> представляемом как метапроизведение», раскрывает, в частности, активное сознательное построение Достоевским - «сквозь избранные произведения Пушкина и Гоголя и собственный первый роман» - «метасюжета большой русской литературы» и «ее порождающего мифа» (имеется в виду библейская Священная история: рай - грехопадение - воскресение), которым он «оформил путь русской литературы как ее телеологию»79. Но чаще исследователь «событийных связок и их направленности в сюжетном поле литературы» либо метафорически говорит о «прорастании большой темы Достоевского из пушкинского зерна», либо ссылается на высказывание А.Л.
76 Мережковский Д. Пушкин // Пушкин в русской философской критике. С. 154.
77 Иванов Вяч. Два маяка // Пушкин в русской философской критике. С. 262.
78 Селезнев Ю. В мире Достоевского. М., 1980. С. 128-130.
79 Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. С. 8, 9.