Жизнетворчество Мандельштама, Зощенко, Пришвина 1930-1940-х гг. как метатекст

• Автор: Худенко, Елена Анатольевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 390 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Г лава 1. Жизнетворчество: историко-литературный и теоретический анализ 1Л. Жизнетворческий опыт русской литературы. Варианты типологизации
1.2. Литературный быт, биография и поведение: семантизация и текстуализация. Жизнетворческая поэтика
1.3. Жизнетворчество как метатекст и аутопоэзис
1.4. Жизнетворчество и практика «заботы о себе»
Выводы
Глава 2. Жизнетворчество позднего О.Э. Мандельштама: поэтическая
антропология и поведенческий монизм
2.1. Артикуляция и архитектура личности в поэзии и прозе 20-х годов
2.2. Языкоборчество, поиск нового языка и «прощание» с телом
2.3. «Прозрачная» иерархия и место последнего
2.4. Поведенческий кодекс поэта-солдата
Выводы
Глава 3. Жизнетворчество М.М. Зощенко как стратегия
(само)врачевания
3.1. Поиски бессмертия и антропологическая утопия в повести
«Возвращенная молодость»
3.2. Мнимый больной: «двойники» в «Письмах к писателю», двойная маска в «Голубой книге»
3.3. «Историйки» и история: возмездие здоровых
3.4. Излечение (?): повесть «Перед восходом солнца»
Выводы
Глава 4. «Искусство как образ поведения»: жизнетворческая концепция
М.М. Пришвина
4.1. Рецепция жизни: внетекстовые стратегии

4.1.1. Ритм и восточная философия. Оптика
4.1.2. Другой как друг
4.1.3. Охота
4.2. Стратегия игры и роман «Журавлиная родина»
4.3. Автобиографический цикл как «выписывание себя»: процессы идентификации и интимизации
4.4. Свобода во «времена Креонта»: роман «Осударева дорога»
Выводы
Заключение
Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ
Жизнетворчество с философской точки зрения принадлежит к сфере онтологических явлений, оно связано с концепцией преображения социальной действительности, творением нового бытия и нового человека. В этом смысле жизнетворчество реализует «особую духовно-творческую установку с доминантой онтологического характера» [Колесникова: 2005, с. 48], постулирующую мощные духовные возможности человеческой личности к переустройству мира. Идея пересоздания себя и мира (внутреннего и внешнего) с течением времени приобретает этернический характер. Эти вопросы всегда находились в центре внимания экзистенциальной философии (H.A. Бердяев, Е.Н. Трубецкой, С.Л. Франк) и психологии (Б.Г. Ананьев, JI.C. Выготский, А.Р. Лурия, Д.А. Леонтьев, С.Л. Рубинштейн), сформировавших понимание жизненного пути человека как индивидуальной истории, а творчества - как отражения внутреннего мира. Жизнетворчество в этом контексте предстает в форме одной из духовных практик по расширению жизненного пространства личности.
Актуальность данного исследования определяется тем, что современный человек - человек постгутенберговской эпохи - все более возрождает интерес к собственной жизненной истории, к процессам самореализации и самоидентификации в сложном, постоянно меняющемся мире. Актуализация в современном обществе феноменологических проблем и, в частности, вопросов герменевтики личности потенцирует осмысление жизнетворения субъекта как особой практики по освобождению от дисциплинарных дискурсов социума и движению личности к обретению себя. Способы субъективации личности в пространстве культуры, приемы «выписывания себя» (так называется одна из поздних работ Мишеля Фуко) позиционируют жизнетворчество как совокупность «практик рефлексивных и произвольных, с помощью которых люди не только устанавливают себе правила поведения, но стремятся также преобразовывать самих себя,

В современном литературоведении не раз предпринимались попытки типологизации жизнетворческих моделей русской литературы. Так, исследователь К.Г. Исупов говорит о двух типах творческого поведения, сравнивая художественные сознания Достоевского и Пришвина как разнонаправленные: первое показывает человеческие страдания и выход из них; второе - намеренно прячет страдание (не предлагая его даже в эстетизированной форме) [Исупов: 1982]. В.А. Сарычев выделяет два варианта символистских поведенческих моделей: «эстетический» А. Белого и «мифологический» Вяч. Иванова, которые, в конечном счете, сводятся к одному знаменателю - строению жизни через художественные модели мира [Сарычев: 1991]. В работах A.A. Фаустова осуществлена попытка
периодизации русской литературы, основанная на отношениях автора и литературного текста - собственной «второй реальности». Различные типы слияния / неслияния эмпирического и ноуменального в художнике (восходящие к моделям искусственной и натуральной личности в искусстве, предложенными Л.Я.Гинзбург) позволяют исследователю через категорию 'авторское поведение' выстроить историю русской литературы от XVIII века до модернизма. Кроме того, исследователь выделяет стратегию несмешивания «открытого» (в котором автор прячется) и «скрытого» (в котором автор существует в своем истинном лице) текстов и стратегию смешивания их, когда скрытым текстам придается статус открытых [Фаустов: 1997, с. 25].
Уральская литературоведческая школа, активно разрабатывающая проблемы творческого поведения, также предлагает свои варианты типологизации. Исследовательская концепция Л.П. Быкова, изучающая типы творческого поведения в поэзии первой четверти двадцатого столетия, оперирует такими понятиями, как «харизматический», «эготический», «семантический» и «риторический» поведенческие модели. Основой типологизации становится художественная практика поэта по отношению к контексту эпохи и к нему самому. При этом подчеркивается, что