Поэтология Вячеслава Иванова в контексте художественно-антропологических исканий русского модернизма

• Автор: Федотова, Светлана Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 346 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава первая. АВТОБИОГРАФИЯ И ПОЭТОЛОГИЯ
1.1. Художественное сознание и автобиографические стратегии
1.2. Проблема поэтической индивидуальности в автобиографическом нарративе Вяч. Иванова
1.3. Дискурс «advocatus Dei»
в «канонической» биографии Вяч. Иванова
Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ ПОЭТИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ
2.1. Тематизация тайны материнства в ранних произведениях Иванова
2.2. Экскурс в мифологему судьбы в творчестве Иванова
2.3. Проблема индивидуализма и поиски веры в раннем творчестве Вяч. Иванова
2.4. Истоки поэтологической модели Иванова
Глава третья. МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В ТВОРЧЕСТВЕ ВЯЧ. ИВАНОВА
3.1. Дискурс оправдания: Вл. Соловьев и Вяч. Иванов
3.2. Отношение к аскетизму в контексте нравственно-философских исканий эпохи
3.3. Рецепции идей Лейбница в теодицейном дискурсе Вяч. Иванова
3.4. Антитеза науки и искусства в сознании модернистов:
Вяч. Иванов и Вл. Эрн
Глава четвертая. МИФОПОЭТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС И ПОЭТОЛОГИЯ СЮЖЕТА В «КОРМЧИХ ЗВЕЗДАХ»
ВЯЧ. ИВАНОВА
4.1. Авторское определение жанра и история создания
«Кормчих звезд»
4.2. Возможные модификации хронотопа в поэзии
4.3. Хронотоп - кайротоп - эонотоп
в «Кормчих звездах» Вяч. Иванова
Глава пятая. ЛИТУРГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В ПОЭЗИИ
ВЯЧ. ИВАНОВА
5.1.0 «поэтике молитвослова»,
или литургическом дискурсе у Иванова
5.2. Библейские заглавия в поэзии Вяч. Иванова
5.3. Литургические формулы в заглавиях стихотворений Вяч. Иванова
5.4. Библейские эпиграфы в поэзии Вяч. Иванова
Глава шестая. ПОЭТИЧЕСКАЯ АНТРОПОДИЦЕЯ ВЯЧ. ИВАНОВА
6.1. Философский и литературный полилог о человеке
в русском модернизме
6.2. Поэтология формы в поэзии Иванова
6.3. Экскурс в поэтологические аспекты текстологии
6.4. Поэтология жанра «мелопея» в поэзии Вяч. Иванова
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Литература

ВВЕДЕНИЕ
Творчество Вячеслава Иванова (1866-1949) — поэта и теоретика символизма, литературного критика и переводчика, ученого-филолога, религиозного мыслителя и мистика в одном лице неразрывно связано с русским модернизмом. Однако уже современники отчетливо осознавали наличие антиномической напряженности между позицией мэтра символизма и модернизмом. Так, отмечая идейную и филологическую природу ивановской поэзии, Н. Бердяев считал, что художественная индивидуальность Иванова совсем не характерна «для религиознофилософских исканий и для духовного кризиса нашей эпохи»: «В образе этого поэта, почему-то причисленного к модернистам и даже декадентам, есть что-то старинное и даже старомодное, какие-то прекрасные манеры не нашего века»1. Сам Иванов проницательно сформулировал парадоксальность своей позиции по отношению к современности еще в раннем «Интеллектуальном дневнике»: «Modem — какое пустое и суетное слово! Это понятие несет в себе самом проклятие смерти. Я не хотел бы быть modem, зато желал бы быть близок будущим людям...»2.
Противоречивость (само)идентификации поэта в рамках модернизма обусловлена неоднозначностью самого контекстного феномена, зыбкого с точки рения хронологии, содержания, ценностных критериев, определения и классификации художественных направлений, в него входящих, и т.д. Не в последнюю очередь непрекращающиеся споры связаны с разным пониманием понятий «модерн» и «модернизм», исторически сложившихся в разных культурах. В локусе истории искусства (русского и западноевропейского) «модерн» чаще всего употребляется как название особого стиля в искусстве XX столетия. В философии и культурологии понятие «модерн» (немецкий термин «die Modeme» и английский «modernity») закрепилось как совокупное обозначение исторической эпохи нового и новейшего времени — с характерными для нее особенностями социального развития, культуры, искусства, философии.
Методологически продуктивным в реферируемой работе является понимание модерна как эпохи нового времени, проблематизированной, по мнению Ю. Хабермаса, Гегелем: «Гегель не был первым философом,
'Бердяев Н.А. Очарование отраженных культур // Бердяев Н.А. Типы религиозной мысли в России. Собр. соч. Т. III. Париж, 1989. С. 517.
2Иванов Вяч. Интеллектуальный дневник / Подгот. текста H. В. Котрелева и И. Н. Фридмана; прим. Н. В. Котрелева // Вячеслав Иванов: Архивные материалы и исследования. М., 1999. С. 26-27.

резюме тех выводов, к которым они пришли в своих научных разысканиях. <...> что у немцев называется и широко применяется во всех научных изданиях - Selbstanzeige и 8е1Ьз1апа1у$1з, т.е. сжатое изложение сущности высказывания»42.
Рассмотрим ранний автобиографический опыт Иванова более подробно в интересующем нас поэтологическом аспекте. Молодой Иванов подошел к написанию своей первой автобиографии ответственно, хотя и избирательно. Из биографического блока он особенно подробно остановился на двух пунктах анкеты, рассказывая о своем образовании, об умственных и общественных влияниях на него (п. 7), но в основном осветил вопрос о начале и ходе своей деятельности (п. 8). Первые три пункта уместились в одном предложении (Я родился в Москве 16 февраля 1866 года). Описание родителей (п. 4) любопытно с точки зрения заряженности нарративностью, будущим подробным рассказом о них в поэме «Младенчество»43, а следом за ней - в «Автобиографическом письме» 1917 г.
Так, отвечая на вопрос «Кто были родители?», предполагающий прежде всего характеристику социального статуса, Иванов писал: «Отец мой, человек мыслящий и уединенный, должен был вначале служить землемером, а под конец жизни чиновником московской Контрольной палаты. Он умер, когда мне было пять лет»44. Странность этого ответа заключается в выделенной нами вставке. Странность эта двоякая.
Первое, что бросается в глаза, это подспудное убеждение Иванова, что судьба отца не сложилась, что он не реализовался как человек мыслящий и уединенный, что он вынужден был занимать в обществе социальный статус, не соответствующий его природным задаткам. Второй момент, который присутствует во многих автобиографических текстах, связан с трудностью разграничения собственно детского впечатления от чужих (или своих же) «взрослых» мнений, повлиявших на позднейшую реконструкцию прошедшего события. Как по этому поводу писал Гёте: «Вспоминая младенческие годы, мы нередко смешиваем слышанное от других с тем, что было воспринято нами непосредственно»45.
Анализируемая характеристика отца вряд ли могла быть актом памяти: пятилетнему ребенку подобные критерии не приходят в голову. Ясно, что приведенная оценка есть результат уже позднейшего осмысления, которое выходит далеко за рамки ответа на вопрос о социальном статусе родителя. Иными словами, оно напрашивается на развернутый рассказ имен-
42 Критико-биографический словарь русских писателей и ученых: историко-литературный сборник / Под ред. С.А Венгерова. Т. 1-У1. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1897-1904. Т V. С. V.
43 Вступление и строфы 1-ХЬУ написаны в Риме, от 10 апреля по 23 мая 1913 г.; строфы ХЬУ1-ХЬУИ1 — в Москве, 28/15 августа 1918 г.
44 Переписка Вяч. Иванова с С.А. Венгеровым. С. 82.
45 Гёте И.В. Из моей жизни. Поэзия и правда // Гёте И.В. Собр. соч.: в 10 т. Т. 3 / Пер. Н. Ман. М., 1976. С. 12.