Функционирование сентименталистских кодов в поэтике современной драмы : на материале драматургии Николая Коляды

• Автор: Дубровина, Ирина Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Ставрополь
• Количество страниц: 260 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ЭСТЕТИЧЕСКИЙ СИНТЕТИЗМ И ГУМАНИЗМ ДРАМАТУРГИЧЕСКИХ ОПЫТОВ РУССКОГО СЕНТИМЕНТАЛИЗМА.

1.1. Мировоззренческие и хронологические границы сентиментализма

1.2. Интенции «слезной драмы» в трагедиографии А. П. Сумарокова и в трагедии М. М. Хераскова «Венецианская монахиня»

1.3. Формирование формально-содержательной константы «слезной драмы» в России.

Е3.1. «Серьезный» жанр в драматургической системе Д. Дидро как матрица «слезной драмы» в
России

1-3.2. «Слезная драма» на русской сцене в свете факторов жанрообусловливания

1.4. Репрезентация идеала «естественного человека» Жан-Жака Руссо российской «слезной драмой»

1.5. Концепция человека в контексте синтетической сущности драматургии русского

сентиментализма
ГЛАВА 2. ПОСТМОДЕРНИЗМ В РАМКАХ ТРАДИЦИИ.
2.1. Кризис постмодернизма и варианты его осмысления
2.1.2. Перспективное развитие философско-эстетической парадигмы
постмодернизма
2.2. Закономерное колебание маятника: от постмодернистской деконструкции к неосентиментальной гуманности.
2.2.1. Порочный круг постмодернизма: деконструкция, абстрагирование тела и кризис идентичности
2.2.2. Постмодернистский театр Н. Н. Садур: в условиях отсутствия человека
2.2.3. «Чернуха» и сентиментальность: реализация стратегии парадокса в драматургии Н.
Коляды
ГЛАВА 3. СЕНТИМЕНТАЛИСТСКИЕ КОДЫ ДРАМАТУРГИИ НИКОЛАЯ КОЛЯДЫ.
3.1. Сентименталистское мирочувствование и постмодернистское мерцание

3.1.1. «Камерный» человек и категория «МОЙ МИР» в драматургии Н. Коляды. Возможности расширения личностной сферы
3.1.2. Человек и Животное в драме Н. Коляды: этико-аксиологическая равнозначность.
3.1.3. Просветительская категория «Натуры» versus «натуралистической среды» в художественной системе Н. Коляды
3.1.4. «Естественный человек»: психоаналитическое обнажение архетипа «дитя» и социальный протест (отвержение и отверженность)
3.1.5. Сострадание как этическая и эстетическая стратегия в драмах Н. Коляды
3.2. Формосодержательные параметры драматургических текстов Н. Коляды.
3.2.1. Смыкание экзистенциального и межличностного конфликта в драматургическом тексте Н. Коляды
3.2.2. Диалог с Другим и исповедальность как временное преодоление субстанциональной конфликтности
3.2.3. Пространственная антитеза дом / антидом как репрезентация родовых смыслов категории
семьи в пьесах Н. Коляды
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ
Проблема, заявленная в диссертационном исследовании, предполагает соотнесенность эстетических координат двух художественных эпох и двух художественных систем (рубежа XVIII - XIX вв. и рубежа XX - XXI вв.).
Методологическим основанием исследования выступили теории, выработанные в трудах А. Н. Веселовского и получившие дальнейшее развитие в концепции «большого времени» и «диалога в большом времени» М. М. Бахтина. Веселовский отмечал: «Каждая новая поэтическая эпоха не работает ли над исстари завещанными образами, обязательно вращаясь в границах их, позволяя себе лишь новые комбинации старых и только наполняя их тем новым пониманием жизни, которое собственно и составляет ее прогресс перед прошлым» [Веселовский, 1989, с. 51]. Вопросительная интонация, соответствующая лишь постановке проблемы Веселовским, заменяется утверждением Бахтина: «Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и безграничное будущее). Даже прошлые, то есть рожденные в диалоге прошлых веков смыслы никогда не могут быть стабильными (раз и навсегда завершенными, конченными) - они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего развития диалога... Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения» [Бахтин, 1986, с. 373]. Комплекс идей Виноградова и Бахтина, затрагивающих проблемы художественного диалогизма в формате широкой хронологии, получает прочное закрепление и обоснование в истории и теории литературы, показателем чего служит коллективный труд С. С. Аверинцева, М. Л. Андреева, М. Л. Гаспарова, П. А. Гринцер, А. В. Михайлова «Категории поэтики в смене литературных эпох». Исследователи пишут: «Категории поэтики заведомо подвижны. Даже тогда, когда в

оттенки комического заключены между этим жанром и жанром серьезным; все оттенки трагического - между жанром серьезным и трагедией» [Дидро 1980, с. 178]. Таким образом, если в «Поэтике» Аристотеля трагедия выступала как квинтэссенция драматического искусства, то у Дидро «серьезный жанр» является основой драматургии: «Именно в серьезном жанре должен испытывать свои силы всякий начинающий писатель, чувствующий, что способен писать для сцены. Юного ученика, предназначенного для занятия живописью, учат рисовать нагое тело. Когда этот основой раздел искусства им усвоен хорошо, он может сам выбирать себе сюжет» [Дидро 1980, с. 180].
Благодаря введению «серьезного жанра» драматическая система приобретает гибкость и универсальность, расширяя свои границы и предельно сближаясь с жизнью: « Если этот жанр установится, то не будет ни одного общественного положения, ни одного значительного жизненного явления, которое нельзя было бы отнести к тому или иному разделу драматической системы» [Дидро 1980, с. 189].
Резюмируя положения работ Д. Дидро «Беседы о Побочном сыне», «Размышления о драматической поэзии» (1957-1958) о специфике нового драматического образования - «серьезного жанра», - его отличительные характеристики можно определить посредством следующих черт:
1) главными действующими лицами пьесы являются обыкновенные люди, встречающиеся в повседневности;
2) решительное приближение темы и сюжета к действительности; художник в окружающей жизни черпает материал для своей пьесы;
3) индивидуальная характеристика героев по их характерам отодвигается па второй план, уступая первое место социальной характеристике, положению в котором оказывается герой;
4) главная цель пьесы - воспитание людей, достигаемая не устрашением зрителя, а исправлением его демонстрацией примеров добродетели,