Функции литературно-мифологической образности в прозе Л. Петрушевской

• Автор: Монгуш, Евгений Докурович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Абакан
• Количество страниц: 176 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. Неомифологические тенденции в русской прозе XX в.
1.1. Литературно-мифологические сюжеты и образы в русской прозе
1920-х гг
1.2. Проза Л. Петрушевской в контексте мифотворчества русской прозы 1980-1990-х гг
ГЛАВА II. Циклы рассказов Л. Петрушевской: литературно-
мифологическая образность и ее функции в повествовании
2.1. Пушкинские реминисценции как литературно-мифологический подтекст в цикле «Песни восточных славян»
2.2. Литературно-мифологические реминисценции в повествовательной структуре цикла «В садах других возможностей»
ГЛАВА III. Сказки и роман Л. Петрушевской: функции мифологической образности в повествовательной структуре
3.1. Особенности мифотворчества в литературных сказках (цикл «Настоящие сказки» и «кукольный роман» «Маленькая волшебница)
3.2. Мифологическая образность в романе «Номер один, или
В садах других возможностей»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Атмосфера тотального духовного кризиса общества в конце XX в. оказывает непосредственное влияние на литературу, вследствие чего процесс творчества приобретает особый характер в своих отношениях с реальностью. Одной из характерных тенденций развития русской прозы рубежа ХХ-ХХ1 вв. становится возрастание роли «культурной памяти». Переосмысление современным писателем различных культурных и литературномифологических образов и мотивов, используемых в построении индивидуального художественного мира, вызвано поиском незыблемых онтологических оснований человеческого существования в условиях кризисного времени.
Творчество Людмилы Стефановны Петрушевской (род. в 1938 г.) занимает одно из заметных мест в литературном процессе конца XX столетия и отмечено осознанием универсальных противоречий человеческой природы, выраженных в деструкции внутреннего пространства человека. В образной структуре произведений писательницы значительную роль приобретают экзистенциальные категории, составляющие базовые онтологические переживания человека: жизнь и смерть, свобода, совесть, вина, одиночество, страх. Ее прозу при всей самобытности необходимо рассматривать, на наш взгляд, с позиций одной из общих тенденций в современной художественной практике - обращения к литературно-мифологическим образам и мотивам, используемым для моделирования реальности.
М. Липовецкий одним из первых отметил, что произведения Л.Петрушевской культуроцентричны [Липовецкий, 1994], что они насыщены литературными и мифологическими реминисценциями, аллюзиями, явными и скрытыми цитатами. В самих названиях ее рассказов и сказок читатель может обнаружить опору на «бродячие» сюжеты и образы в изображении современной реальности: «Новые Робинзоны», «Новый Фауст», «Бог Посейдон», «Новые приключения Елены Прекрасной», «Королева Лир»,
«Дама с собаками» и т.д. Подчеркнув эту особенность, М. Липовецкий справедливо заметил: Петрушевская «отважно соединяет самый грязный быт с вековечными архетипами, у нее “чернуха” лишь материал, а мифологизация - ее центральный... прием» [Липовецкий, 1999, с. 186].
Творчество Л. Петрушевской находится в зоне пристального внимания современных исследователей. Многочисленные статьи и рецензии сопровождают выход каждой ее книги. При этом исследователи рассматривают ее прозу то в русле реализма, то так называемого «нового реализма», то постмодернизма. Основным объектом пристального внимания критиков является своеобразие поэтики Л. Петрушевской. Так, в своих литературно-критических откликах на ее произведения О. Лебедушкинв справедливо утверждает, что «в рассказах Петрушевской, в намеренно простоватой речи ее монологизирующих героев можно обнаружить всю мировую литературу от Платона до Федора Сологуба и Беккета», что «мифопоэтические корни этой прозы сами по себе провоцируют бесконечное нанизывание цитат, которое происходит в сознании читателя» [Лебедушкина, 1998, с. 206]. Определенные научные подходы к рассмотрению интересующей нас проблемы обозначили в своих работах Л.Х. Насрутдинова, подчеркнувшая мифологические и неомифологические тенденции в прозе «нового реализма», в том числе на примере произведений Л. Петрушевской;
С.П. Черкашина, утверждавшая, что в основе женских образов, созданных писательницей, лежат архетипы женского начала и это позволяет определять особенности ее художественного мира как матриархального; Т.Г. Прохорова и Т.В. Сорокина, выявившие функции гофмановских реминисценций в «кукольном» романе «Маленькая волшебница»; Г.Г. Писаревская, отметившая роль литературной реминисценции в названии цикла рассказов Л. Петрушевской «Песни восточных славян». Данный аспект прозы писательницы затрагивается в диссертации И.Н. Зайнуллиной, которая изучала логику, стратегию вынесенного в заглавие мифологического имени в творчестве современных прозаиков, включая в их ряд Л. Петрушевскую. Тем

участник. Он воспринимает сон в качестве реальности, как зритель, он может смотреть на себя самого как автора и участника со стороны» [Руднев, с. 122].
Б.А. Успенский высказал мнение, что мифология в сновидениях выступает в роли языка в семиотическом смысле, поскольку образы сновидения приобретают коммуникативную функцию. Дело в том, что они во многом стереотипны и «возникают не столько в самих снах, сколько в процессе их осмысления и семиотического оформления» [Успенский, с. 78]. Ученый выделяет ритуальные сновидения, в которых реализуется мифологический опыт, в отличие от индивидуального сновидения.
Для нас важной представляется функция обращения писателей к мифологической образности как «инструменту художественной организации материала», «инструменту структурирования повествования» [Мелетинский, 2000, с. 296]. То есть мифологическая символика не может не играть структурирующей роли в произведении.
Следует указать на опыты русского «театра абсурда» в прозе 1920-1930-х гг., прежде всего, в произведениях обернута Д. Хармса. Его «Случаи» демонстрировали повествовательные приемы, выводящие к абсурдности существования современного человека. Именно в хармсовской поэтике данного цикла актуализируется роль повествователя как носителя массового, обывательского сознания, чей «голос» позже, в прозе конца XX в., особенно в рассказах Л. Петрушевской, станет «производящей инстанцией повествовательного дискурса» [Женетт, 1998].
В последнее десятилетие XX в. миф как первооснова человеческого бытия создает некую иллюзию достоверности в полуфантастических текстах в силу своей способности отображать человеческую природу. В этой перспективе миф, выходящий за пределы частного художественного приема, можно широко понимать, по определению А. Дорошевич, как некое «идеальное образование, продукт воображения, который принимается сознанием за что-то реальное» [Дорошевич, с. 122]. Это и позволяет автору построить свою условную модель мира, в которой мифологическая