Функциональная парадигма иноязычных вкраплений в художественном дискурсе : на материале трилогии М. Кандура "Кавказ"

• Автор: Гетегежева, Фадия Владимировна
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Нальчик
• Количество страниц: 182 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАБОТЫ

1.1. Иноязычные вкрапления и принципы их классификации

1.2. Иноязычные вкрапления в русской и английской художественной литературах

1.3. К соотношению понятий «текст» и «дискурс»

1.4. Художественный дискурс как объект современных лингвистических исследований

1.5. Мухадин Кандур - Homo sapiens, Homo literatus,

Homo pacificus

Выводы
Глава 2. ИНОЯЗЫЧНЫЕ КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКИЕ ВКРАПЛЕНИЯ КАК ТРАНСЛЯТОРЫ
ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИНФОРМАЦИИ
2.1. Топонимы и антропонимы как трансляторы этнокультурной информации
2.2. Этнонимы как трансляторы этнокультурной информации
2.3. Предметы домашнего обихода и кулинарные изделия
как трансляторы этнокультурной информации
2.4. Родственные отношения и принадлежность к определённому сословию как трансляторы этнокультурной информации
2.5. Лексические вкрапления, отражающие этнокультурную составляющую системы воспитания
2.6. Этнокультурная составляющая этикетных формул общения
2.6.1. Коммуникативно-бытовые (этикетные) Хабзэ
2.6.2. Обрядово-церемониальные Хабзэ
2.7. Выразительные средства языка трилогии М. Кандура «Кавказ» как трансляторы национально- и культурноспецифического мировидения
Выводы
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ВВЕДЕНИЕ

Как известно, восходящая к В. фон Гумбольдту антропологическая парадигма языкознания, в рамках которой развиваются социолингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология, межкультурная коммуникация, становится чрезвычайно актуальной во второй половине XX и начале XXI.
Карл Вильгельм Фрейгер фон Гумбольдт выдвинул тезис о лингвистической обусловленности восприятия мира. «Апостол родного языка», как называет O.A. Радченко Йохана Лео Вайсгербера, ввёл понятие «языковая картина мира». Споры вокруг теории лингвистической относительности Э. Сепира и теории лингвистического детерминизма Б. Уорфа, представителей американской ветви неогумбольдтианства, не утихают и по сей день. Однако несомненным остаётся то, что язык - «зеркало культуры», в нём отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи. Язык - сокровищница, которая хранит культурные ценности в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, «через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаём в нём; и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки в отчётливых и действенных чертах дают нам различные способы мышления и восприятия» [Гумбольдт 1985].
В связи с этим научно релевантным является исследование иноязычных вкраплений в канве исторического англоязычного художественного дискурса, которые привлечены автором для трансляции национально-культурных феноменов при создании исторически, территориально и культурно адекватного повествования. Для исторического художественного дискурса характерны своеобразные стратегии актуализации семантики иноязычных вкарапле-ний, которые зависят до известной степени от традиций и активности культурно-исторических и экономических взаимодействий между носителями соответствующих языков. Особо плодотворным в этом аспекте является мате-

риал уникальной в языковом отношении исторической трилогии зарубежного адыгского писателя М. Кандура, который при изложении трагических событий из истории адыгского этноса и народов Северного Кавказа обращается к английскому языку. Естественно, на английском языке невозможно передать все этнокультурные и исторические реалии адыгского народа, только в форме единиц родного языка автор может более полно передать дух и мощь своего народа, что и обусловило активное использование кабардино-черкесских вкрапа-лений в канве трилогии. Можно предположить, что М. Кандур мог бы написать свою трилогию на родном кабардино-черкесском языке, но им руководило, скорее, стремление «дойти» до всех представителей кавказской диаспоры зарубе-жом, быть услышанным ими, чтобы те мудрые рассуждения и наблюдения автора в ходе описания и анализа исторических событий столетней давности послужили уроком подрастающему поколению в мирном построении меж-культурного диалога, опираясь на вековые традиции народов Северного Кавказа, которые нашли свое отражение в языковых образованиях. Все изложенное выше и обусловило выбор темы исследования.
Актуальность обусловлена её включённостью в контекст современных исследований, осуществляющихся в рамках этнолингвистической парадигмы в языкознании. Произведения М. Кандура - особое явление в литературе черкесского зарубежья, т.к., описывая этнокультурные и исторические традиции адыгского народа, который прошёл длительный исторический путь и культура которого формировалась и развивалась в постоянном взаимодействии с другими древними культурами, начиная с хаттского (хеттского) (Ш-П тыс. до н.э.) периода и до наших дней, автор повествует о трагических событиях XIX века не на родном кабардинском языке, а английском, что, несомненно, привлекает внимание исследователей с точки зрения лингвистических особенностей. Английский язык под пером писателя становится благодатным фоном, на котором выкристаллизовывается многообразие древнейшего пласта адыгской лексики. Каким образом языковая картина мира адыгов выстраивается в потоке англоязычного повествования, каково место кабардино-черкесских вкраплений в кан-
Когнитивный класс представлен трудами Е.С. Кубряковой, Т.В. Милевской, M.JI. Макарова. В их трудах дискурс описывается как способ организации языковой и внеязыковой информации в форме текста, целью которого является обмен и передача информации средствами естественного языка на основе концептуальных представлений носителей языка [Ширяева 2010: 130-139]. Е.С. Кубрякова считает, что «конституирующей характеристикой дискурса становится приходящее из когнитивной лингвистики (via генеративную лингвистику) понятие порождение речи on-line - ее развертывание во времени» [Кубрякова 2005: 29]. Обобщая различные подходы к интерпретации понятия «дискурс», отечественный лингвист М.Л. Макаров устанавливает доминантные параметры, на основе которых следует определять дискурс, к которым он относит формальную, функциональную, ситуативную интерпретации. При формальном подходе дискурс интерпретируется как «язык выше уровня предложения или словосочетания» [Макаров 2003: 86]. Здесь речь идет о сверхфразовом единстве, которое является сложным синтаксическим целым, оформленном как два или несколько предложений, объединенных друг с другом смысловой связью, которая также выдвигается на передний план. Функциональная интерпретация рассматривает дискурс как использование языка, т.е. речи во всех ее разновидностях. Ситуативное понимание дискурса предполагает обязательный учет социально, психологически и культурно значимых условий и обстоятельств коммуникации.
При этом Т.А. Ширяева справедливо отмечает, что при интерпретации сущностных свойств дискурса нецелесообразно опираться на какой-то один подход «априорно», т.к. адекватное описание и интерпретация такого сложного лингвистического феномена, как дискурс, возможны только при комплексном учете лингвистического, социального и когнитивного характеристик его сущности, которые взаимодействуют, влияя, уточняя и дополняя друг друга [Ширяева 2010: 138-139].
Семантическое значение дискурса, изначально считавшегося термином лингвистики текста, сейчас расширяется и вбирает в себя условия реализации и функционирования текста. Указывается нетождественность дис-