Традиции русской классики в творчестве В.С. Маканина 1980-1990 годов : Ф.М. Достоевский, М.А. Булгаков

• Автор: Паниткова, Елена Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Орел
• Количество страниц: 173 с.

Глава I. Традиции Ф.М. Достоевского в прозе B.C. Маканина. Феномен «двойничества»
§ 1. Проблема «двойничества» в контексте
творчества Ф.М. Достоевского
§ 2. «Генетическое двойничество» в романе Ф.М. Достоевского
«Братья Карамазовы» и произведениях B.C. Маканина («Гражданин
убегающий», «Голубое и красное», «Отставший», «Утрата»)
§ 3. Исторический аспект «двойничества». «Легенда о Великом
инквизиторе» Ф.М. Достоевского и повесть B.C. Маканина «Стол,
покрытый сукном иирафином посередине»
Глава II. Реальность и фантастика в произведениях М.А. Булгакова и
B.C. Маканина
§ 1. Проблема соотнесенности реальности и фантастики
§ 2. Завуалированная (неявная) фантастика и способы ее создания
в повести М.А.Булгакова «Дьяволиада» и рассказе В.С.Маканина
«Сюр в Пролетарском районе»
§ 3. Социокультурная реальность и фантастика в романе М.А.Булгакова
«Мастер и Маргарита» и в произведениях В.С.Маканина «Лаз»,
«Андеграунд, или Герой нашего времени»
Заключение Список литературы

Творчество Владимира Семеновича Маканина (род. в 1937 г.) составляет одну из интересных и ярких страниц современной литературы. Лауреат престижной премии Букера (1996) за повесть «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» и Государственной премии в области литературы и искусства за роман «Андеграунд, или Герой нашего времени» и повесть «Кавказский пленный», писатель признан ведущими литературными критиками - А. Агеевым, Л. Аннинским, Н. Ивановой, А. Латыниной, А. Марченко, И. Роднянской, Л. Сараскиной, И. Соловьевой и другими - «одним из ярчайших лидеров отечественной словесности» (45,6), что, без сомнения, имеет серьезное основание.
Значительный вклад в изучение поэтики маканинской прозы внесли публикации исследователей: А.Агеева, В. Бондаренко, Н.Ивановой, М. Липовецкого,
С.Пискуновой, В.Пискунова, И. Роднянской; диссертационные исследования авторов: Мотыгина С. Ю. «Поэтика В.С.Маканина» (1997), Переваловой В. «Проблема автора в русской литературе 1970-1980-х годов» (1998), Дмитриченко Е.В. «Проза позднего Маканина (в контексте антиутопических тенденций 20 в.)» (1999), Чуряевой Т.Н. «Проблема абсурда в прозе Маканина 1980-х-начала 1990-х годов» (2000), в которых особое внимание уделялось проблемам сюжета и выражения авторской позиции, анализу отдельных произведений, а также некоторым частным вопросам поэтики. В статьях и диссертациях указанных авторов отражена серьезная научная работа по изучению творчества Маканина. Однако, чем более мы углубляемся в художественный мир писателя, тем более неизученных вопросов мы обнаруживаем. К их числу относится вопрос о традициях русской классики в творчестве писателя.
Проблема традиций и новаторства приобретает особую остроту на переломном этапе развития искусства, каковым явился период 198 0-1990-х годов 20в. В условиях кризиса современного общества, когда разрушились прежние ценност-

ные понятия, основы прежней морали и принципы общественной жизни, именно в творчестве современных писателей, в частности В.Мананина, происходит возврат к традициям гуманистического искусства, утверждение нравственных основ, и в этом немалую помощь писателю оказывает обращение к русской классике.
Понятие традиции мы выводим, опираясь на разные источники. По мнению польского социолога Е.Шацкого, традиция есть «комплекс всех связей настоящего с прошлым»(239,217), это не пассивное восприятие наследия прошлого, а сознательный выбор элементов этого наследия. В.Е. Хализев считает, что традиция «осуществляет избирательное и инициативное овладение наследием во имя его обогащения и решения вновь возникающих задач (в т.ч. художественных»))^ 134,1089). Исследователь подчеркивает роль традиций в развитии литературы, которые «неизменно воздействуют на творчество писателей, составляя существенный и едва ли не доминирующий аспект его генезиса» (там же). Исходя из определений, мы выводим следующие принципы, которые лежат в основе традиции: усвоение достижений прошлого и переработка их с учетом исторической ситуации, культурной парадигмы и индивидуальных свойств художника, который эти достижения усваивает.
В произведениях Маканина (повести«Лаз», эссе «Квази», романе «Андеграунд, или Герой нашего времени») возникают эпизодические, но всегда содержательные упоминания Маканиным Достоевского. Имя классика 19 века встречается в контексте размышлений современного автора о спасительной роли русской литературы (повесть «Лаз»), о феномене тоталитарной власти и личности диктатора в 20 веке, таящей в себе опасности (эссе «Квази»), о проблеме преступления и наказания применительно к ситуации 20 века (роман «Андеграунд, или Герой нашего времени»).
Указания на связь творчества Маканина с Достоевским мы наблюдаем в отдельных рецензиях на современную прозу, в частности на роман Маканина «Андеграунд...», где отмечена творческая перекличка по проблеме преступления и на-

Сибирь. Сон о детях явился переломным моментом в жизни героя, заставил его внутренне перемениться, принять на себя вне всякой логики всю людскую вину и страдания за нее и тем самым сделать важный шаг к подлинно братскому единению между людьми. «Чувствует он еще, что подымается в сердце его какое-то, никогда еще не бывалое в нем умиление, что хочет он всем сделать что-то такое, чтобы не плакало больше дите, не плакала бы и черная иссохшая мать дите, чтобы не было слез от сей минуты ни у кого и чтобы сейчас же... это сделать... со всем безудержем карамазовским... пострадать хочу и страданием очищусь...»(14,457-458).
Алеша оказывает нравственное воздействие на отца, Ивана, Дмитрия, причем он оставляет на всех почти невольный духовный след не действиями и словами, но «самым своим присутствием возле нравственно больных людей. Полный любви к людям, мягкого благожелательства к ним, светящийся через свою личность светом иного, лучшего мира, Алеша своим приближением вселяет в окружающих светлые стремления, иногда производя в их душах решительную борьбу со страстями. И, хотя окончательное разрешение этой борьбы в ту или иную сторону зависит от свободной воли человека, герой силой нравственной красоты добра влияет на ее исход»( 146,84-85),- пишет Н.А.Меркурьева и обращает внимание на эпизод в романе, когда поцелуй, которым Алеша заканчивает беседу с Иваном, «ведет к обострению противостояния веры и неверия»(146,85). Как замечает в своей работе А.Волынский, «Иван не позволяет черту во время кошмара хоть словом коснуться Алеши» (54,85).
Для Дмитрия Алеша - «ангел на земле». «Ты выслушаешь, ты рассудишь и ты простишь... А мне того и надо, чтобы меня кто-то высший простил»,- говорит он Алеше. Ему же Дмитрий признается, что иногда ощущает в своей душе нечто противоположное «сладострастному насекомому», и ему хочется воскликнуть: «Слава высшему на свете / Слава высшему во мне!»(14,96). «Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается бог