Поэмы Есенина : От "Пророка" до "Черного человека"

• Автор: Шубникова-Гусева, Наталья Игоревна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 688 с. : ил.; 20х14 см

Утверждено к печати Ученым советом Института мировой литературы им. А.М.Горького РАН
Рецензенты: Ю.Л.Прокушев, С. Г.Семенова
Н.И.Шубникова-Гусева
Поэмы Есенина: От “Пророка” до “Черного человека”: Творческая история, судьба, контекст и интерпретация.— М., ИМЛИ РАН, “Наследие”, 2001. — 688 с.
На обложке портрет С.А. Есенина. Художник Б.Д.Григорьев. Париж. 1923.

'18183* £-
© Н.И.Шубникова-Гусева ІБВИ 5-9208-0069-0 © ИМЛИ РАН, “Наследие”, 2
Здбеденпе
«Вшо уфе эпос, по волнует, вотум меня сильней вот...»
V Ь<й/<^ге". С« ^ -Л Л -*-» £ л_
*3 ? 3 о ^Р«Г[ /і
С «т ^ ^ £ А, ^ < а" < « л. л <
С-ц, А о л #т о , 9с и ]•> рс,^
Х»*У 1 0« /д і и р л, ^ <С<
Достоевский считал, что мир спасет Красота. Есенин верил, что мир спасет Слово. Он наделял Слово «колдовной», врачующей силой и знал его тайны. В «Инонии» — иной России, о которой мечтал поэт, господствует не ненависть и вражда между людьми, как в «Стране Негодяев», и не черное зло, как в «Черном человеке», а Слово. Здесь зреет «словесный луг», «мудростью пухнет слово», а «словесное» поле выращивает «злаки»1. «Живое слово, — писал поэт в письме к другу своей юности Грише Панфилову весной 1913 года, — пробудит заснувшую душу, даст почувствовать ей ее ничтожество, и проснется она, и поднимет свои ослепленные светом истины очи и уже не закроет их...» (6, 37).
При явной близости эстетических идеалов Есенина и Достоевского, есенинский отличается присущей русскому народу верой в словесную магию. «Народ наш, — заметил поэт в “Ключах Марии” (1918), — живет больше устами, чем рукою и глазом, устами он сопровождает почти весь фигуральный мир в его явлениях, и если берется выражать себя через средство, то образ этого средства всегда конкретен» (5,190— 191). В стихотворении «Матушка в купальницу по лесу ходила» (1912, по авторской датировке написано одновременно с несохранившейся драмой в стихах «Пророк») Есенин символически связывает свое появление на свет с Аграфеной-купальницей — кануном Ивана Купалы, который приходится на 23 июня, и тем самым раскрывает истоки живой «целительной» силы своего поэтического слова.
Матушка в купальницу по лесу ходила,
Босая с подтыками по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,
Плакала родимая в купырях от боли (1,29).

По народным поверьям в этот день раскрываются потаенные силы природы: вода имеет силу смыть недуги человека и наделить его здоровьем; роса обладает целебными свойствами и сообщает их полевым цветам и травам, которые получают колдовскую и целительную силу; из земли выступают сокровища, которые может добыть человек. Именно в этот день героиня программного стихотворения поэта — матушка — идет в лес собирать «ворожбиные» травы. И не случайно здесь родится ребенок, которому «сутемень колдовная» пророчит счастье. Слова «Родился я с песнями в травном одеяле» также обращены к обрядовой атмосфере купальского праздника с песнями, плясками, шутовством и играми. Любопытно, что название праздника Аграфена-купальница, само по себе символичное, перекликается с именем бабки поэта — Аграфены Панкратьевны, в доме которой первые три года своей жизни рос Есенин. Поэтому автор называет себя «внуком купальской ночи» (1, 29), а древний купальский обряд использует для развертывания подтекста о рождении поэта, которому родная земля дает свои чудодейственные силы.
Есенинская вера в живое всесильное слово шла от народной веры в заговор и притчу, которую на Рязанщине считали волшебным словом, устраняющим беду, от деревенских бабушек «со знатьем» и знахарок, несущих людям добро, надежду на избавление и исцеление от различных напастей, бед и болезней. Вместе с тем слову Есенин отводит ту же роль, какую ему отводит Библия: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. <...> И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины...» (Иоанн, 1, 1-5, 14).
В статье «Быт и искусство» (Отрывок из книги «Словесные орнаменты») (1920) Есенин развивает близкую ему мысль Пушкина, на которую обратил внимание еще в «Отчем слове» (1918 г.; «“Слова поэта уже суть дела его”, — писал когда-то Пушкин» — 5,183,429), но развивает в своем, чисто есенинском ключе: «Слова — это образы всей предметности и всех явлений вокруг человека; ими он защищается, ими же и наступает. Нет слова беспредметного и бестелесного, и оно также неотъемлемо от бытия, как и все многорукое и многоглазое хозяйство искусства» (5, 216). В 1923 году во «Вступлении» к сборнику «Стихи скандалиста» Есенин высказывает свое отношение к слову в форме поэтического закона: «Слова— это граждане. Я их полководец. Я веду их» (5, 221). Чуть позже в автобиографии 1924 года поэт пояснил: «Искусство для меня не затейливость узоров, а самое необходимое слово того языка, которым я хочу себя выразить» (7, кн., 1, 17).
Не случайно еще в юности Есенин утверждал, что «поэт — это самая почетная личность в обществе» и горячо доказывал другу детских и юношеских лет Н.А.Сардановскому, что «А.С.Пушкин бесспорно самый выдающийся человек в истории России»2. А однажды обратил внимание на строки из рассказа А.И.Куприна «Суламифь»: «...золотому яблоку в чаше из прозрачного сардоникса подобно слово, сказанное умело...»3.
тературоведческого исследования. В понятие творческой истории мы включаем анализ повлиявших на замысел и создание поэм Есенина биографических, общественных, литературных и, шире, культурных влияний первой четверти XX века, в том числе эпохи, социальной среды и ближайшего окружения. Таким образом, творческая история включает этапы, не зафиксированные писателем на бумаге, например, рождение замысла будущего произведения, изучение темы и др., а также историю текста. Каждый из этих этапов взаимосвязан и обусловлен личностью поэта и условиями времени и основывается на накопленных жизненных впечатлениях и культурном опыте.
Источниками творческой истории служат материалы «творческой лаборатории» Есенина: черновые и беловые автографы, списки, прижизненные печатные издания, переписка поэта и воспоминания современников. Круг таких источниковедческих материалов для изучения поэм Есенина недостаточно широк, так как поэт не вел дневники или какие-либо заметки о собственных замыслах или наблюдениях. Во всяком случае такие документы до сих пор не обнаружены. Как правило, мы основываем творческую историю на истории текста, как наиболее объективном критерии, в связи с которым нами изучаются все нетекстовые моменты: зарождение замысла, жизненный опыт и впечатления, которые могли повлиять на выбор темы и сюжета, прототипы героев и т. д. Обязательность такого подхода диктует сам материал. Рукописи Есенина и даже сведения о содержании несохранившихся вариантов дают немало данных для анализа творческих импульсов, помогают установить биографические факты, послужившие толчком рождения замысла, прояснить обстоятельства, побудившие автора изменить сюжет произведения, разыскать прототипы. Самое сложное состоит в том, чтобы понять мотивы этих изменений, вникнуть в творческие намерения автора, обычно скрытые от внешнего поверхностного взгляда и, более того, намеренно спрятанные, даже зашифрованные в окончательном тексте.
Есенин не Лев Толстой, который оставил немало записей о литературном труде. Известны, например, слова Толстого о том, что в пленительном облике Наташи Ростовой, героини романа «Война и мир», отразился тип Татьяны Берс (в замужестве — Кузминской), младшей сестры его жены С.А.Толстой. Просмотрев иллюстрации к «Войне и миру», Толстой 8 декабря 1866 года написал их автору, художнику М.С.Башилову: «...нельзя ли Наташе придать тип Танички Берс? Ее есть 13-летний портрет... <...>
Я чувствую, что бессовестно говорить вам теперь о типе Наташи, когда у вас уже сделан прелестный рисунок; но само собой разумеется, что вы можете оставить мои слова без внимания. Но я уверен, что вы, как художник, посмотрев Танин дагерротип двенадцати лет„потом ее карточку в белой рубашке шестнадцати лет и потом ее большой портрет прошлого года, не упустите воспользоваться этим типом и его переходами, особенно близко подходящим к моему типу...»25.